Елена Степанян - Павел и Тэкла

(– Кажется, я опять за свое.
Мне, наверно, вовек
Не научиться терпенью.
Но ведь у Господа тысяча лет —
Как один день,
И вечность перед Ним —
Как одно мгновенье.)

О, как они счастливы!
Пока он с ними —
Они горят,
И кажется,
Что их вера неколебима.
А что будет,
Когда он от них уйдет?
Жизнь каждодневная
Неужели их засосет?
Но семя сеется…
И когда-нибудь даст всход…
– Господь на страже.
Ни одно мое слово не пропадет.

Город Икония! Будь благословен!
Облака над тобой —
Позлащенные розы.
И запах роз наполняет двор
Твоего дома, Онисифор.
Благословен ты,
И семья твоя,
И весь дом твой,
И все, кого этот двор вместил,
И те, кто снаружи – толпой,
И над цветами
Голубые стрекозы.

О, как он счастлив!
Дыханье любви,
Неслыханной, небывалой,
Его охватило.
И за спиной его трепещут крылья.

– Ни одно мое слово
Не пропадет напрасно…
Я слышу отзвук,
Глубокий и ясный.
И эта девушка, как она слушает!
И как она прекрасна!
Она притягивает, а ведь чиста как дитя.
О Небо!
Но в ней же Самсонова сила!

– Икония – город невежд и ослов.
В театре не бывает представлений,
Одни только казни.
Здесь не с кем сказать и двух слов.
Даже у лесных варваров
Жизнь разнообразней.

Книг не читают, даже в руки не берут.
Докатились. Наследники Эсхила.
Нет, это не только у них,
Повсюду жизнь прогнила.
Прорицатели правы,
Нас великие ужасы ждут.

Так! Кажется, уже начались,
И прямо под моим окном.
Ломится орущая толпа
К римскому прокуратору в дом.

– Игемон! Там внизу Фамир
И с ним чуть не сотня оборванцев.
Требуют немедленно казнить
Какого-то чужестранца.

– О боги! Я собирался
Пораньше лечь спать.
Ночью, что ли, я должен
Этого бродягу искать?

– Его не надо искать, он тут.
Он связан,
И стражники его стерегут.

(– Да что стряслось?
С чего это Фамир в таком раже?
Купил и эту чернь, и городскую стражу!
Он, конечно, первый в Иконии богатей,
Но никогда не опускался до подобных затей.
Ой, я так хотел спать.
А вот назло не пойду
У тебя, скотина, на поводу.)

– Хорошо, пусть он войдет.
Будь счастлив, Фамир!

– И ты будь счастлив, Цестилий!

– Мир тебе, мир.
Скажи, Фамир, какая беда
В столь поздний час
Привела тебя сюда?

– Игемон, его надо казнить!
Он колдун!
Он на весь наш город
Наведет беду!

– А как стало известно
О его злых делах?
Я хочу знать,
Оправдан ли твой страх?

– Ну хорошо. У меня есть невеста.
Тэкла, дочь Тэоклеи.

– Мне эта матрона известна.

– Так вот, она понаслушалась
Всякого вздора,
Что несет этот Павел,
Засевший у Онисифора,
И заявила, что она мне больше не невеста,
И хочет до конца дней
Сохранить свое девство.

(– Позор! И он сюда пришел
Позором своим похваляться.
Да сделай ты вид, что сам
Решил от нее отказаться.)

– Фамир! Я не вмешиваюсь в семейные дела.
А вдруг эта девица
С ума сошла?
А может, она тебя приревновала?
Ведь ты у нас Антиной,
Красавец, каких мало.

– Ты ошибаешься, игемон!
Это все из-за этого Павла.
Все дело в нем.
И у меня есть свидетели,
Что в любую минуту
Он может учинить в нашем городе
Всеобщую смуту.

(– Еще бы, животное,
У тебя хватит денег
Найти свидетелей,
Что я сам изменник.
И в Рим сообщить!)

– Фамир, послушай!
У прокуратора всюду
Глаза и уши.
Человек этот безобидный,
Он рассказывает басни,
Что жизнь прекрасна,
А после смерти еще прекрасней.
Ну хочется людям
Порассуждать, помечтать.
Ну скучно им, понимаешь,
Только есть и спать.

– Ты что же? Намерен его отпустить?

– Закон превыше всего.
Мы обязаны допросить
И Онисифора, и матушку,
И прежде всего – девицу.
Я прикажу им всем
Завтра сюда явиться.

– Да за ночь этот разбойник успеет сбежать.

– Его запрут
И будут в оковах держать.
Доброй ночи, Фамир!
Ты любимец судьбы,
Но по ночам отдыхают
И последние рабы.