Вячеслав Славин: Одиночка. Тропы судьбы

Свет «авариек» утонул в тумане.
Я взял фонарь, напарника толкнул.
Шагнул в туман я в утреннем дурмане,
И вдруг застыл я, и туман глотнул…

Напарник в «спалке» сонно заругался,
А сыч все громче в тишь вонзает плач…
А в зеркалах ошибкой отражался
Нелепый случай, с выслугой палач…

Фонарь поймает в луч кустарник дикий,
В шелках тумана взяв окрас Луны.
Здесь тьма ликует, чуя страх безликий,
А сосны просят взять себе вины…

Рывок к кабине, дверь ее открыта,
Но метров пять, как пропасть пролегла.
И понял я, что карта моя бита —
Меня волчица обойти смогла.

Ее глаза мне болью отражались,
Свет фар мне четко очертил провал…
И наши взгляды не на Жизнь сражались,
И боя миг неравного витал…

Кричит клаксон, орет напарник матом,
Но серой этим злости не унять.
Я дал понять: пусть всё идет накатом!
Дай объяснить мне, ну а ей понять…

Не накаляй, пусть тишина рассудит!
Глуши мотор, ему здесь не успеть…
Молва Вселенной пусть тот жар остудит,
И здесь не нужно сеять страх уметь.

Рассвет напомнит, что волчица знает,
Расскажет ветром, птицей напоет…
С туманом этим многое растает,
Но мы едины, как с крылом полет.

Она в ответ мне пар лишь выдыхает,
Взгляд отвела, и гордой стала стать,
И кровь не пряча, с раны что стекает,
Шагнет назад, чтоб мне рассвет отдать.

И удалилась, красный след оставив,
И снег его уже не заметет…
Я преклоняюсь, снова всё представив
Пред той волчицей, что без сил идет…

Ведь я тогда, в кабине оказавшись,
Смотрел, как Солнце всходит без беды.
Шагнул по следу я, на холм поднявшись,
Где сил лишались гордые следы.

Меня вел след и боли очертанья,
Но понял я: до леса не дойти
Здесь метров триста – и в груди молчанье,
И не смогла она еду найти…

Сливаясь с лесом, маленький волчонок
Сидел у дуба и послушно ждал…
Природы чудной глупенький ребенок…
Его я сердцем в правде убеждал.

Шагнул к нему я, приподнял он ушки
И взвыл на небо, в мир своих светил…
Он помотался, лая, у опушки,
В лесу вдруг скрылся, видно, не простив…

Жена встречала, сон свой рассказала,
Что к нам волчица в светлый двор пришла,
Сидела долго, рану всё лизала,
И есть волчонку серая нашла…

Вот снова в рейсе, тело бьют иголки.
Дороги этой тайна велика.
Вот скоро знак наш: «осторожно, волки!»
Оставим здесь, у леса, молока…

Бежит куда-то в темноте дорога,
А в свете фар – лишь пустота одна!
В дорогу волчью я шагнул с порога,
Там провожала милая жена…

Я видел, как лебедь, напившись воды,
Взлетел в небо белой стрелою.
Внизу одиноко мечтали пруды,
Манили кристальной водою

Тот Лебедь любимую долго искал…
Распался их ключ на рассвете.
От выстрелов громких он громко кричал,
Летел, растворясь в белом свете.

Все лебеди, с криком и страхом летя,
Из вида любовь не теряли,
Лишь только один, одиноко кружа,
Знал боль и беду, что с ним стали…

Он крики души со слезами ронял,
Остыл день осенний под небом…
И лебедь красивый себе не прощал,
Что дробь не словил своим телом!..

Он мог бы успеть и под выстрел рвануть,
Он жизнь бы отдал за родную,
Но только не знал, что стрелять вдруг начнут,
И бой проиграл он вчистую.

И слышал сквозь крики он ту тишину,
Которой кричала та птица,
Что падала быстро у смерти в плену,
Навечно хотела проститься.

И землю ударила белым крылом,
И горько заплакала Ива…
Та белая птица, что с красным пятном,
Была, как и прежде, красива…

К ней Лебедь спустился, крылом укрывал,
Ведь с каждым днем холод сильнее!
Ее согревал, пусть и сам замерзал,
Он знал, что ей будет теплее…

И так через время замерзла земля,
Зима птиц снежком укрывала.
И Лебедь, глаза закрывая, любя,
Был горд, что с ним рядом родная!

Я видел, как лебеди ранней весной
Над парой уснувшей кружили.
…Уснули навечно, с любовью большой,
Которой всегда дорожили…

Вот лебеди в небе ключом пролетят —
О верности песню их слушай.
Не нужно тебе в небо мира стрелять,
Пусть будет уроком тот случай!