Ника Январёва - Чепушинки. Странные, абсурдные, саркастические стишки и песенки

***
Пышному напитку тягостно в бокале.
Заиграли скрипки – стало тесно в зале.
Чей роточек хлипкий стонет о печали?
Солнечные блики эту скорбь венчали.

***
Монархия пала! Монархия пала!
Не станем считать тумаки и фингалы.
Как водится, клика себе лишь урвала.
И после, и после… Всё было ей мало.

***
И реки могут ревновать,
И скалы могут горько плакать.
Но книжный шкаф не может знать
Стихи Бориса Пастернака.

***
Лестница спускается с небес.
Все евреи пали на колени.
И возник на взгорке странный лес —
Чёрно-бурый и готовый к тленью.

***
Но только я не бросила занятье
Марать листы и не мечтать о славе.
Но если правда, что все люди – братья,
То помогите, граждане, деньгами!

***
Что чопорность английской королевы
Пред роковой насмешкою шута?
Несносен мир, когда Адам без Евы,
Когда не обличён коварный шарм плута…

***
Сфальшивит тонкая струна,
Едва сомкнутая в обрыве.
В тоске такая глубина…
Так нестерпимо гнётся выя…

***
День, бегущий с беспечным парнишкой.
День, играющий в солнечный зайчик.
День – со смешными картинками книжка.
День, только день!.. Не спрашивай дальше.

***
Утро. Похмелье. Не та и не этот.
Что-то вчера? Почему-то вдвоём?
Лето. Такое далёкое лето.
Целая жизнь – сквозным мотыльком.

***
Лепит мальчик машину.
Лепит девочка зайца.
Лепит Сидор Полину,
А принцесса – нанайца.
И при этом каждый из них
Лепит свою судьбу.

***
Набрякшая тоскою полночь.
Желаний плотских алебастр.
Хрустально-лживой жизни сволочь —
Нестройный, разномастный джаз.

***
Лихо, вскачь
Нёсся мяч.
Лихо, в пыль
Летел автомобиль.
Кончен матч.
Где же мяч?
Презрев штиль,
На столб – автомобиль.

***
Тирания тающего чувства:
Уходи! – Приди! – Не смей с другой! —
Бесполезна, как осколок люстры.
Неизбежна, как шакала вой.

***
Застывший как будто в укоре,
На фоне ярчайших небес,
Торчащими ветками споря, —
Безлистый, пугающий лес.

***
Прошедших лет увядшие страницы —
Цезуры след в поэме а-ля Франс.
Кружатся чередой, затейной вереницей
Античности века, Олимп, Марсель, Канзас.

***
Телеграфьи столбы человечьих ненастий —
Миражи полусхем, окроплённых тоской.
Под знамёна мифической траурной власти
Только хилый встаёт, зачехлённый волной.

***
Эти вспышки, эти игры —
Спички хворосту словес.
Полыхают строчек вихри,
Развеваясь до небес…

***
Пылая в творческом экстазе,
Метаясь бабочкой души,
Не расплескай юродства в вазе.
На нить снежинки не дыши.

***
Гремучей грозною грозой
Пленился лучик солнечный.
Играл бы лучше он с козой,
Не дожидаясь полночи.

***
Попутный ветер не мешает вьюге
Засыпать снегом каждый уголок.
А сам такие выдувает фуги,
Повиснув в трубах, как живой брелок.

***
Зажги потухшие поленья
Изрядной долей кислорода —
Мельчайшей искоркой забвенья…
Переиначивши природу.

***
А зимний вечер
Злобен и колюч.
От радости утерян
Кем-то ключ.

Еловой шишкой
Скошен циферблат.
Несчастий лишку,
И никто не свят.

***
Выжидаешь. Съёжилась душа.
Мысли, чувства – мягкая лапша.
Все ступеньки к пропасти ведут.
Скучно жить. И путь дешёвый крут.

***
Эта болезнь – смертный недуг.
Это не спесь – тяжесть подпруг.
Это не блажь – горькое горе.
Мажь иль не мажь – вскроется вскоре.

***
И правда, стыдно ныть и жалиться.
И правда, неудачи все – пустяк.
И жизнь – одна ничтожнейшая малица.
И винтик – ты. И звать тебя – никак.

***
Мы над реальностью не властны,
Всё остальное вполне подчинимо.
Серые массы и пёстрые массы —
С виду аморфны, а глянешь в глубины…

Где ужаснёшься, где скрючит от смеха,
Где задрожишь от волшебных вибраций…
Внешняя жизни тюрьма – не помеха,
Если в душе скачут смелые зайцы.

***
Растекалось повиликою
Мнимо-пёстрое житьё.
А сокровища великие
Растащило вороньё.

***
И кровь стекает струйкою с лица,
Когда приластил в гневе наглеца.
Но то неправда, будто кровь смывает
Все подлости – изменчивости мая.