Анатолий Слюсарев: Лирика

Я иду за черту после пятой серебряной рюмки,
Я шагаю вперед и сжимаю ладонями свет.
Мною пройдена серость пустых городских переулков
И отпразднован честно с десяток парадов планет.

Мой учитель давно смертью храбрых почил за чертою,
А теперь мой черед – и наверно, я жалок и слаб,
Мне так трудно забыть, что хотел я остаться с тобою,
Мне так трудно забыть, как чего-то я ждал, и был рад,

И был спрошен, осужден, оправдан, отпущен на волю,
Опорочен, прокурен, опоен, замаран и взят,
Ошарашен, убит, заморочен, разрушен и вылечен кровью,
Я иду за черту, но я здесь, слишком здесь, мои Боги вопят:

«Твои нервы не стоят и щепки того, что принес ты нам в жертву!»
«Твои руки давно уж пора топором отрубить!»
«Не пиши, не звони и не вздумай опять предложить нам оферту!»
Эй, подъем! нам пора эту реку в каноэ с дырой переплыть.

Только что мне до их бесконечных небесных терзаний?
Я бессмертен и сам, я прожаренный в масле богов,
Я качаюсь на люстре давно, только боги об этом не знают,
Я для них просто смертный, как старого кресла остов.

Я шагну за черту, может быть, после рюмки десятой,
Ведь судьба, как игра, и я в ней уж давно проиграл,
Преферанса с Христом не ищу, а у Будды я выиграл на пятой,
Но в Судьбы темный взор я влюблен, и опять карты сдал.

Что ж теперь? Я без карт и без денег, с бутылкой,
И десятая рюмка все ближе, а я не хочу уходить…
Серебро жжет мне пальцы, и сердце проколото вилкой.
Вот каноэ у двери. Наверное, время уплыть.

Шевелится что-то в шкафу. Пожалуй, пальто.
Забористой водкой проходит по горлу
Признание. Что-то точно не то
Тут. Разогнать бы к чертям эту кодлу.

Полная чертовщина. Танцуют ведьмы в кострах.
Рваные платья летят лесом.
какая-то шлюха кричит «ах»
В особенно верный момент. Бесом

Вьюсь на сковороде страстей своих к тебе.
Переживаю мученическую смерть – я.
Бесконечность вертит мной? Нет.
Это я вращаю ворот своего предплечья.

Бережливо держа в руках ларец с печенью,
Черная богиня хрипит мое имя.
С молитвой на устах в честь святого Предтечи
Дою священной коровы вымя.

Слово за словом с кровью выдаиваю,
Маленький Мук несет тебе вести:
В туфлях-скороходах бежит по спирали,
Чтобы сообщить: где-то здесь есть я.

Всего лишь беглец,
Всего лишь преступник
И вечный изгой
Без права на жизнь.

Всего лишь мудрец,
Всего лишь отступник,
Лишенный покоя,
Но рвущийся ввысь.

Зачем ты уходишь?
Иль ищешь ты что-то?
Никто ведь не держит,
Так смысл бежать?

И что ты скрываешь?
Любил ли кого-то?
Никто не узнает.
Осталось лишь ждать…

Как поругались, с собой не в ладу.
Дни я считаю до лета.
Письма пишу для тебя в пустоту,
Не ожидая ответа.
Очень скучаю по декабрю,
По нашим заснеженным скверам.
Знаешь, тебя я всё так же люблю,
А в счастье уже не верю.

Твой холодный взгляд мне не забыть:
Всё внутри меня тогда застыло,
Став полярным льдом. Хотелось выть,
Боль сквозила в улицы пустые.

Может быть, разрыв – причина страха…
Важно ли сейчас судить былое?
Для меня весна осталась крахом,
До сих пор лишающим покоя.

Ты ушла так резко, не прощаясь,
За собой сожгла последний мост.
Навсегда я для тебя остался
Нежеланный и незваный гость.

И тогда всё, как стакан, разбилось.
Не услышу я твои слова,
Где ты, как дела и что случилось
Я узнаю? Нет, уже едва.

Перестало сердце изводиться,
Рана зажила уже давно;
Улетела тяжесть, словно птица
За моё открытое окно.

Ну а я в твоей судьбе отныне
Не оставлю своего следа.
Мы идём дорогами другими,
Потому – чужие навсегда.

В несбыточных мечтах проходит время,
Безудержно, немного неосознанно,
Мечтах, которым так хотелось верить…
Мелькают дни, как в листопаде осенью.