Эдуард Лимонов - Девочка с жёлтой мухой

Старый, умный (чёрный член?),
Настоящий Супермен:

В нос шибал одеколон,
В женский носик («Это он?!
Тот, кого ждала ночами,
Влажно чмокала губами.
Вот бродяга, злой какой!
Неужели это мой?..»)

Посмотрел на Ваши ушки,
На олении глаза,
И решил, что быть подружке,
Этой девке скажем «да»…

Дожди идут, и денег нет,
Живём у парка. Осень,
Но микояновских котлет
Ни у кого не просим…

Тогда ты стала вдруг болеть.
Там яблоня в окне была…
Ты порывалась умереть
И много ты спала…

Я полагаю, сорок пять
Прошло красивых лет,
Предполагаю, что кровать
Была причиной бед…

Не нужно было столько спать.
Чудовища из снов
Проникли в комнаты, чтоб стать
Ублюдками углов…

Нам это слесарь Пестряков,
Мерзавец, удружил.
Нам сдал жилплощадь, и каков!
Твою судьбу решил…

А бабка Софья… чей скелет
По комнатам бродил.
Прошли эти сорок пять лет…
Как будто и не жил.

Ни бабки Софьи, ни жены,
Безумной Рубинштейн.
Их съели кладбища страны.
Пил Пестряков портвейн…

О Лорелея, Рейн…

Светило движется. Большой слепящий диск
Пересекает заросли растений.
И Фараону жжёт его колени,
А он лежит, ласкает одалиск…

Светило – огнь! Светило – печь в лучах!
Тут не помогут паланкин и зонтик!
Но тучи вон сошлись на горизонте,
Как мухи у убитых на очах.

И грянул гром! Взлетели пеликаны,
Фламинго взмыли, перья потеряв.
И сфинксов золотые истуканы
Дождя хотели, головы задрав…

А за рекой, ливийская пустыня
Вся красной глиной трескалась в жаре.
Изида – беспощадная богиня —
Спускалась к Фараону по горе.

Таких мужчин, как я,
Ты никогда не пробовала,
О девочка моя!
Многоутробовая!

Таких злодеев, нет,
В тебя не вламывалось.
Я не простой поэт.
Но в Храм из волос

твоих, я руки погрузил,
И вот я их обезобразил.
Я знаю, я тебе не мил,
Но я уж всю облазил…

Сейчас же томная тоска
Тебе на бёдра ляжет,
И боль у каждого соска
Любить меня обяжет…

Укропом пахнет и травой
На кладбище твоём.
Здесь дух неугомонный твой
Не мёрзнет под дождём.

Здесь не долезет черьвь злой
До твоего хребта,
Лежишь на кладбище нагой,
И чем ты занята?

Бормочешь стих, поёшь себе
На ультразвуковом?
Жалеешь о своей судьбе
Под острым каблуком

Пришедшей бляди поболтать
С прохожим мужиком.
«Зачем она меня топтать
Здесь, на Даниловском?..»

Укропом пахнет, с ветерком
Доносит пыль и гарь.
Я помню, часто под хмельком
Ходила Лизка встарь…

Вы, дети хорошие, любите маму,
Уроки готовите в срок.
И ты, моя девочка, Сашка упрямая,
И ты, мой красивый сынок!

Есть также папа, пропахший духами.
Едет в машине он
С головорезами-большевиками,
Сжатый со всех сторон.

Папа печальный, не спящий ночами,
Вам он совсем незнаком,
Но он всегда разговаривал с Вами
На языке неземном.

Средь звёздного праха и лунной пыли
Вы неуверенно с ним
В хаосе Бездны неловко парили,
Ну да, с этим папой своим

Молчали русские цари,
Сугробами повелевая,
Большевики, как фонари,
За ними плавились, сгорая,

Пришла Великая Война,
Пришли на нас шпрехензидойчи.
Их боевые племена
К нам заглянули после Польши,

Горящих пепел деревень
И танков рёв, как саблезубых.
Спасла нас всех монголов тень,
Монголов наших многошубых…

Небо всё в рыбёшках,
В серебристых кильках,
Подожди немножко,
Почекай лиш тiлько…

Сдвинутся рыбёшки
В тучу боевую,
Как рубли и трёшки
В пенсию большую.

Туча громом треснет,
Молниями жаля.
Так на Красной Пресне
По восставшим палят…