Ордуни - В горах Армении. Поэмы и стихотворения. Мемориальное издание

Тот, кого предали забвенью,
А прежде сделали мишенью:
Таков уж рок на белом свете
При жизни быть в авторитете!

Его гробница безызвестна,
Маси́су 18 древнему окрестна;
О нем почти не вспоминают,
И ратных дел не воспевают.

Но для меня он что живой,
С курчавой черной бородой
Стоит на крепостной стене
С тяжелой думой о судьбе…

Судьбе земли отцов, народа,
Своей семьи и в целом рода.
Решение принять не просто:
Ведь дело-то смердит погостом!

Над замком молния играет,
В покоях женщина рыдает,
Во мгле темнеют ров и вал,
А стража ждет его сигнал.

Одно лишь слово иль поклон —
Вновь станет светлым небосклон,
И будешь спать как прежде мягко,
И будешь есть всё так же сладко…

Но нет, не дождались поклона,
И слышен ропот гарнизона…
Идти на смерть-то неохота,
Пускай война – твоя работа!

Бьет барабан, трубит рожок,
Чего же в горле встал комок?..
Он не преемлил реверанса,
Зато теперь герой романса!

О нем узнал я в классе пятом,
В году, эдак, восьмидесятом.
Узнал от деда, не случайно,
Он говорил, что это тайна!

Что тот почивший был герой,
Для чванных деспотов – грозой.
Любил его народ простецкий,
И был он князь великосветский!

Над дедом часто потешались,
Всерьез слова не принимались:
«Всё это враки да крамола…
Аль не боишься протокола? 19

В законе есть за то статья,
И речь твоя – галиматья!»
По нраву дед был непростой,
Таких не запугать тюрьмой…

Он гнул своё: «И всё ж герой!»
Ему: «Не майся ерундой…»
А дед: «К нему мой род восходит!»
Вокруг: «Неужто не доходит!»

Так дед, души не чая в роде,
Нуждаясь в нем, как в кислороде,
С младых ногтей мне прививал
Любовь к корням своим. Внушал:

«Меня послушай, внучек мой,
Не властен я над злой толпой,
Но знай хоть ты, души ковчег,
Кем был тот знатный человек.

Отец покойный мне сказал,
Что был он ратный генерал,
А не какой-нибудь балбес —
Не зря писал о нем Мовсес! 20

Князь Ордуни́, запомни, внук,
Был не простой тебе барчук,
Один ходил с копьем на льва,
По всей округе шла молва!

Он верил в правду и закон,
Не тот, что власти компаньон,
А тот, который правит балом,
И служит в горести причалом!

В победу навыка над силой,
Любови жаркой над постылой;
Пускай цена победе той —
Что ты покойник иль изгой!

Его убили… так случилось,
Что солнце рода закатилось:
В неравной сече храбро пал,
Хоть и по чести поступал…»

Скажу вам, други, по секрету,
Что тыщи лет канули в Лету,
Пора забыть фамильну сагу,
И бросить уж марать бумагу.

Но лишь увижу Арара́т,
В душе те горы вмиг родят
Погибших предков сонм,
Мне не дает покоя он!

Хоть деда нету много лет,
А я плохой востоковед,
Его слова в груди ребенка
Сыграли словно кинопленка!

Из года в год я вижу сон,
Им на страданья обречен,
На муки, на сомнения
В реальности видения.

Закрыть лишь только стоит очи,
Как нет в помине мрака ночи:
Блистает шапка Арара́та,
Сияет зернами граната!

У самого горы подножья,
Я вспоминаю это с дрожью,
Там, где на лозах виноград
Повсюду лезет из оград…

Долина в кро́ви утопает,
И трупами сады питает:
Идет убийство тут и там,
И нет прощения врагам!

Звенят мечи и свищут стрелы,
То песнь войны за переделы…
Как вдруг гляжу: посредь брани́
Триа́рий 21 бьется с… Ордуни́!

Верзила-галл, ас-пехотинец
– Моя рука с его мизинец —
На князя замахнулся с гиком,
Зажмурился я в страхе диком!

Всё, думаю, погибнет князь,
А он противника-то в грязь!
Проворно прыгает с коня —
В крови врага его броня…

Подходит к галлу, тот вопит,
А князь вальяжно говорит:
«Пока живи, шут Антиоха 22,
И передай своим-ка, кроха:

Эпоха цезарей прошла,
Будь проклята их кабала!»
И враз меня рукою ма́нит,
А рядом раненный горланит.

«Иди сюда, быстрей, чабан 23,
Или не понял, ты, болван?..
С тобой правитель говорит,
Башка сейчас твоя слетит!»