Сергей Ромашов - Озарения

Под покровом легкой дымки
Мирно шепчутся барханы.
Их чешуйчатые склоны
Изгибаются волнами.
И немое погруженье
В лучезарные пейзажи
Отражает мир пустыни
На душе и в подсознанье.

Полумгла роскошной залы,
Шёпот редких постояльцев,
Мы прошли, не замечая
Счастья нашего в пространстве.
И ладонь мою сжимая,
Ты ступала во Вселенной,
Как предвестница из рая
Под звездой моей плененной.

За полярным кругом снег – хозяин,
Пояс Арктики безмолвен и суров,
Под ногами звонкий скрип, и чает
Леденящий путника мороз.

И чутьем по вьющейся позёмке
Через колкий шелест вечных холодов
Всею яростью души мы ищем
Добрый взгляд хозяина и кров.

Многократ умноженная сила,
Сила света солнечных лучей,
Как от зеркала, от снега в небо
Выставляет тысячи очей.

И охваченные этим светом
Люди тут живут без лишних слов,
И встречают путника открыто,
И не просят за постой даров.

В соборе службу начинали,
Свечей пока не зажигали,
В иконах лики чуть мерцали,
Пока Часы тихо читали.

И замирало время ночи,
И мгла в углах стояла тихо,
Лишь тень лампад легла на плечи,
И голос разносило эхо.

До хора в храм спешили люди,
Монахи в рясах и миряне,
На входе их светились лики,
И, в храм зайдя, вставали с нами.

Тепло, ширь бухты, блики света
На волнах, листьях, крышах вилл,
И тонко-тонко прелесть эта
Питает ток душевных сил.
И в дали ясного простора,
В сиянье бухты вдалеке,
Я отпустил своё дыханье
И растворился в бытие.
Тепло в лиловом свете утра
И в бликах солнечных лучей,
В душе, глазах, волнах и звуках
И полной близости твоей.
Тепло, охват, свет, лето, радость,
И тихий плеск морской волны,
И юный день, и эта малость —
Во всем дрожание любви.

Кряжистый, сильный и широкий,
Сухой, в щербинах вековых,
Младым дубам качает кроной
Дуб-исполин в листах младых.

Чуть в отдалении по ветру,
Где склон спускается к реке,
Дубы моложе, зная меру,
Встречают тучи налегке.

Попутный ветер на закате
Волнует ветви на дубах,
Им мало ветра для размаха,
И мало запахов в лесах.

А старый дуб строг и покоен,
Почти не дышит и молчит,
Он долгой жизнию не сломлен,
Им в спину тихо шелестит.

Ты говорила, просто улыбалась,
Вопросы задавала и молчала.
И чудо твоей жизни раздавалось
Рождением вселенной от начала.

Тепло на коже, на губах,
Тепло твоё в словах, глазах,
Твой шёпот в полумраке сна,
Прижми меня, я вся твоя.

И мягкий, светло-голубой
Свет исходил от нас с тобой,
И шум утих, лишь ты и я,
Вдох-выдох, вдох – ты вся моя.

И с грустью яркая луна
Светила «счастью» из окна.

Веселый юбилей в просторном доме.
Смех, детский гомон, беготня.
И на дворе в тёмном сугробе
Сосна вздремнула у окна.

За долгой трапезой в гостиной
Собрались гости, разговор
О детях, школе, потепленье
Негромко шепчется вдоль штор.

Ночная стужа злой поземкой
Явилась к свету у окна,
Огонь камина ж греет стойко,
И злится на дворе зима.

Тепло друзей, детей и Бога,
Тепло души, касаний рук.
Зима лютует у порога,
И просит помощи у вьюг.

Глубокий мрак
Окутал зал…
А в глубине —
На длинный миг
Свет, уходя,
Застыл в окне.

Там в глубине
Уснувшей залы
Отражен
Кирпично-
Розово-
Лазурный
Небосклон.

Мороз, зима, сугробы,
Крещенье, белый снег,
И солнцем озарена
Земля на день – ковчег.