Светлана Красюк - Вселенная одной Души

– Почти. Вот и не надо!

Еще немного поскрипев, Марья Ивановна ушла.

– Слышь, счастье, хозяин-то твой в больнице – сказал я кошке.

Та посмотрела на меня своими голубыми блюдцами и лизнула мне руку.

«Прямо как собака» – подумал я.

– Пошли завтракать!

К обеду мы окончательно оклемались. И я и кошка совершенно проснулись. Мне пришла в голову идея обзвонить друзей, а кошка нашла себе игрушку, клубок ниток.

Метель за окном продолжала пуржить и заносить снегом город. Никого из приятелей сие обстоятельство не толкало на подвиги. Решено было обойтись телевизором. Я полез в заветный шкафчик на кухне и достал заначку, почти пол бутылки армянского коньяка. Я припрятал его туда, чтобы зоркий глаз бабы Маши не обнаружил его раньше срока опустошения. Быстро сообразили на стол. Я порезал колбаски, овощей и лимончик. Кошке поставил молоко и недоеденный хвост селедки. Красотка уселась на стул напротив меня и принялась лакать.

«Ну и собутыльник у меня сегодня. Хотя уж лучше кто-то, чем совсем одному пить»

Кошка, словно услышав мои мысли, подняла морду и внимательно посмотрела мне в глаза.

– Пей-пей! У нас еще много его. Целый литр. Колбаской вот закусывай. А я коньячку. Чуть-чуть.

Я налил стопку. Потом вторую. Третью.

– Хорошо!!

Жизнь стала улучшаться. Я насвистывал под нос знакомый мотивчик и периодически спрашивал кошку:

– Ну как ты, счастье мое, сытая? А почему баба Маша сказала, что ты счастье принесешь? Ну какая от тебя может быть польза? Вот если бы ты была золотая рыбка…! И могла исполнить три моих желания! Вот тогда это счастье!

Я засмеялся над своей шуткой. Так бывает, выпьешь вроде немного, а юмор из тебя так и лезет. Хорошо еще если удачный, а то…

Кошка мурчала мне в ответ, словно поддерживая беседу. Громче всех беседовал телевизор. Как раз шли новости. Лидеры двух стран широко улыбались друг другу на весь экран. Комментатор счастливо разливался за кадром.

– У-у… живут же люди. Вот скажи, и куда им столько денег-то?

По телевизору проплыли буровые вышки, потом какие-то красивые дома.

Пьяная злость начинала просыпаться в моем мозгу.

«Похоже коньячок на сегодня все…»

Когда по экрану поплыли уже красивые яхты и лимузины я не выдержал:

– Эх, мне бы хоть кусочек этого счастья. Хоть миллиончик вшивый. Или джип какой-нибудь. Может Танюха бы тогда и не бросила меня… Как надоело жить одному…

Вспомнилась жена. Как год назад она собрала свои вещи и ушла. Маленький черный чемоданчик вещей. Остальное сказала выкинуть. И пианино тоже. Я не смог. На пианино не поднялась рука. Так и стоит посреди комнаты, ни проехать ни пройти. Память. Теперь это моя память.

Она была учителем музыки. Хотя почему была? Она есть, но не у меня, а у г-на Г., к которому ушла год назад. Не сказать чтоб я ее еще любил, нет,…наверное просто привык, за двадцать лет, слышать каждый день ее голос, вот и все…

От грустных мыслей оторвал меня телефон. В такой поздний час обычно мне никто не звонил и этот звонок заставил меня вернуться в действительность.

– Алло.

– Алло, Виталий?

– Да.

– Это Марина. Помнишь Марину Кузнецову? Учились с тобой в школе в одном классе.

– А-а! Марина!

Я вспомнил. Это была девчонка, которую я отчаянно любил в девятом классе.

– Марина! Как я рад тебя слышать!

– Виталий, я проездом в Х. Очень хочу тебя увидеть. Мы можем завтра встретиться?

От волнения у меня вспотели руки. Маринка, моя давняя любовь в Х. и хочет меня увидеть! Это было так неожиданно и совершенно невероятно! Конечно я согласен!

Весь оставшийся вечер моя пушистая соседка слушала пьяные воспоминания о школьных годах, о девочке с косичками, которой я строил разные пакости и боялся признаться в любви.

– Вот скажи мне, красотка, и чего я на Маринке после школы не женился? Красивая. Любила меня. Нет, мне пианистка в душу запала… А Маринка верная, всю жизнь меня вон любит. Даже замужем не была. Сынишка, правда есть, но это так. Им, бабам, надо это, без детей никак. Скучно им. В мире столько интересных дел есть, а им детей подавай. Вот я бы, например, лучше бы в Африку отправился! Спасать белых носорогов! Их всего-то осталось десять штук на планете. А бабам лишь бы дети были. Внуки… Скукота… ик… ик…

Икота прервала мой монолог. Запив водой, я вернулся за стол. Кошка терпеливо сидела за столом на своем стуле и словно ждала продолжения беседы.

– Ох синеглазка ты моя! Красивая ты, зараза! А Петров дурак. Сидел бы дома, не отморозил бы пальцы. Я же вон пью с тобой и ничего, а ему, видишь ли, общество подавай.