Эдуард Горянец: Стихи. Избранное

Трепещет солнца лучик в небе,

Дрожит надеждой золотой.

И снег летит искристо – нежный,

Как весть из жизни неземной.

В пространстве каждая снежинка

Огнём магическим зажглась,

На землю бархатом ложится

И ослепляет, как алмаз.

Всё в нескончаемом потоке:

Дома, дороги и поля,

И только лёд на речке тонкий

Блестит, как рыбья чешуя.

Берёзы, сосны тонут в неге,

На мир с величием глядят.

И, как медведь, под пышным снегом

Спит в тишине вишнёвый сад.

Памятью яркой к военному детству,

Словно к священному храму, иду.

Детство забавы оставило сердцу:

Прятки, скакалку, лапту, чехарду. ной водой запивал.

Три километра от дома до школы —

В ней я учился в грозу и в метель.

Помню, в крещенский неистовый холод

Слёг от простуды надолго в постель.

Школьная книжка на десять мальчишек,

В доме моём собирались читать.

И при свече иль дымящей лучине

Родину нашу пришлось познавать.

Бегали мы по лугам диким племенем

И одержимо играли в войну…

Видел, как клячи, плелись фрицы пленные,

Косо смотрели на нашу страну.

Часто в то время несёт меня память,

Детство из жизни не вычеркнуть мне.

Время сберечь не смогло мою маму, —

Мама погибла моя на войне.

И мы сохраним тебя, русская речь,

Великое русское слово.

А. Ахматова

Рекой без названья она может течь

И Волгою, и Енисеем.

Потоком священным стремит наша речь,

Ей Пушкин владел и Есенин.

Её невозможно распять или сжечь,

Иль выбросить в урну небрежно.

И, словно бубенчик, звучит эта речь,

В ней есть материнская нежность.

Пусть нам не впервые отвержено лечь

На брани напастей и бедствий.

Но нет выше долга ее оберечь

И детям оставить в наследство.

ОТРЕЧЕНИЕ

Не видеть ярого б насилья,

Не слышать скверны бы шальной…

Ведь это же страна Россия —

Здесь жили Пушкин, Лев Толстой.

Некрасов, Тютчев, Маяковский,

Есенин, Шолохов и Блок.

Но всё не так, и всё не просто,

Коль не пускаем на порог.

Куда стремится современник?

Или живёт он как во сне…

Стоит культура на коленях

Перед анархией в стране.

Но мы в долгу пред поколеньем

И неискупнее вина,

В том, что страшнее преступленья —

Забыть великих имена.

В этом доме хранится казацкая шашка.

Подходить же я к ней почему-то не рад,

И смотреть на её притяжение страшно:

Сколько жизней сгубил беспощадный булат?

Ах, какой же казак обладал ей когда-то!

Шел в крутую атаку, потом от плеча

Разрубал, как арбуз, до седла супостата,

Узнавая, что кровь у него горяча.

Россияне делились на красных и белых,

И у каждого вера своя лишь жила.

В той гражданской войне, в той кровавой купели,

Наша Русь обреченной на гибель была.

И подумай теперь, где есть ложь и где правда,

Кто был прав в той войне, кто пред кем виноват?

А Россия была беззащитной Непрядвой:

Против друга шел друг, против брата шел брат.

Будет долго храниться казацкая шашка,

Словно истина, будет пред всеми права,

И в бою на конях, и в бою рукопашном,

Не одна от нее полетит голова.

Сколько поклонников пело

Ей золотых серенад.

Дрались они на дуэли

За ослепительный взгляд.

И за её благородство,

И за безумный каприз,

Перед её первородством

Рыцари падали ниц.

Женщина – это кокетство,

Гордость, крылатая стать.

И созидатель семейства —

Чуткая, добрая мать.

Через невзгоды, напасти

С чувством летит напролом.

И в потаённое счастье

Входит, как в тихий свой дом.

Как бы и где б ни рожала:

В поле, в тайге и в дому,

Муки свои доверяла

Господу лишь одному.

Женщина – это святое

В жизни мужчин естество,

С ней под заветной звездою

Участь делить и родство.

* * *

Вчера приснилась мне война

И детский дом, где я ночами

Не спал, а молча у окна

Стоял и ждал родную маму.

Как наяву, во сне война,

Шквал беспрерывный канонады

И в детском доме Ленинграда

Был без еды я и без сна.

Была холодная весна,

В ней дождь творил ручьи и слякоть.

Дрожал я ночью у окна

И безудержно горько плакал.

На свете мамы нет родней

В ней доброта, святая ласка.

Но от снарядов злая тряска

Ко мне путь преграждала ей.

Но я хотел бежать в войну

Через простреленную раму,