Светлана Рябова-Шатунова - Душе шептала тишина… Духовная поэзия

В душе утихли бури, страсти.
Прожит изрытой жизни клок.
И тишина потерь вчерашних,
Звенела, как стальной клинок.
И было всё равно кто рядом,
Кого послала ты судьба.
Любовью мачехи продажной,
Любила ты своё дитя.
Дала меня на растерзание,
Людской грязи, порокам всем.
Учила и учила тайно.
Сжигала душу – я сгорел.
Смотри, любуйся на останки.
Теперь не знаю, есть ли Бог.
Унижен всеми, я несчастен.
Пустой, замёрзший тела клок.

Сражен наповал был её красотой.
У ног он валялся в затеи пустой.
Когда же им взята была высота,
Вкусил глубину её «чудо» ума.
Душа облачённая в нежное тело,
Совсем развиваться там в нём не хотела.
Стелились подмостки её красоте,
Мешая расти этой юной душе.

Мораль очевидна и очень проста:
Должны жить в гармонии – с телом душа.

В каждой душе живёт ПРАВДА своя.
Там хорошо ей, уютно и мило.
И показать себя любит она,
Если другая на мозг надавила.
– Что тут за шум? – второпях на бегу,
Третья уж ПРАВДА гарцует галопом.
– Я вас сейчас уложу на лету.
ПРАВДА моя станет вашим потопом.
Бедная ИСТИНА вылезла, ждёт.
Жизнь, хоть одна может ПРАВДА подарит.
Нет – она только попав в переплёт,
Сгрызена ими и след не оставит.

Свеча… огонь… мерцанье бликов…
В глазах плывёт… всё исчезает…
Меняя маски тысяч ликов,
Из мира в мир меня бросает.
Проход… светло… здесь к Богу двери.
На них слова резьбой ветвятся:
«Душа влачится в слабой вере?
Попробуй Сердцем достучаться».
Стук Сердца… слышу… сжалось только —
Боясь силков, что ставят умно.
И вдруг заплакало так горько,
Слезами било в двери шумно.
«Великий Боже… сжалься… слышишь?!
Позволь испить глоточек счастья.
Душа очнись… жива… ты дышишь!
Открой мне двери к Богу настежь».
Пространство Светом всё запело…
Срывая с Сердца грязь прилипши.
Умыло Душу… обогрело…
Любовью напитало Высшей.
Вдруг вижу стол – портал закрылся.
Свеча горит уже огарком…
Но в Душу тот Огонь пробился.
Зажил там Светом – Божьим! Ярким!

АНГЕЛ СКАЗАЛ: Страшно не упасть – страшнее не подняться.

«За что его?» – спросили люди.
«Учиться здесь» – сказал Господь.
Они склонились словно судьи,
Над телом Ангела вперёд.
Вид жалок был, весь изможденный —
Два грязных, сложенных крыла.
И взгляд печально отрешённый —
Видать совсем, плохи дела.
«Ну, что… рассказывай… не медли,
Как пал с Небес, что натворил.
За что, Господь гневясь намедни,
Тебя Землёй приговорил?
Да, что вы смотрите… пинайте!
Он недостоин облаков.
Сам Бог его изгнал… решайте…
Он хуже всех людских врагов».
И тот покорно, стиснув веки —
Терпел на теле все пинки.
И рвались нервы, вены-реки,
И рвался крик со дна души.
И разошлась толпа, довольна —
Сияли «крылья» за спиной.
Смотрел Господь на всё не вольно,
И был от ужаса немой.
«И даже после ты такого,
Людей готов любить сполна?»
Спросил Господь его сурово,
Чеканя твёрдые слова.
И Ангел встал, расправив крылья.
Поднял он гордо светлый лик.
«Да Боже… я готов и ныне,
Любить людей, за свет, что в них».
«Но ты урок видать не понял.
Какой там свет, жестоки все».
«Нет, Господи… я чётко видел,
Что этот свет лежит на дне.
Прости меня, я грешен… знаю.
Но буду рядом я всегда,
С тем человеком, что направят
Меня в защиту Небеса».

Закружила пыль придорожная…
Прилепилась грязь не нарочная…
А стезя змеёй вьётся крахами,
Каждый вверх бугор устлан плахами.
Занесён топор… страхом венчанный,
Сам себе палач… изувеченный.
Вспомнить дни пытался все важные…
Обернулся назад… боли страшные.
И опять всё по кругу крутится…
Там в душе хмельной брагой мутится…
Затянула воронкой зыбучей…
Я хватал за песок вниз ползущий…
Вспомнил Бога… взмолился… заплакал…
Душу свежей водою закапал…
Потекла ручейками по грязи,
Как лечебный бальзам жгучей мази.
Жгло внутри… отрезвляло сознанье.
Разум бился о клетку стенанья…
Руша стены… невидимых тюрем,
Свет входил… благовоньем окурен.
Наконец-то покой поселился.
Я со всеми грехами простился.
Чистый лист пред собою положил…
Напишу всем о том… как я ожил.