Пошёл в заводоуправленье,
Нашёл столь нужный кабинет
И видит: никого в нём нет.
Лишь человек седой, невзрачный
У дальней лестницы курил
И, выпуская дым табачный,
Угрюмо взад-вперёд ходил.
Его белёсые глаза,
Что раньше голубыми были,
Морщин глубоких борозда
На дряблой коже цвета пыли —
Свидетельствовали о том,
Что он когда-то был в почёте,
Но тихо спился, а потом
Лишь оставался на учёте
И скромно доживал свой век
Из жалости к нему начальства —
Как ветеран, как человек,
Пришедший на завод сызмальства.
Он это право получил
За все минувшие заслуги
(Роман знал многих, кто влачил
Такую жизнь, и их недуги).
На нём был старенький пиджак
Времён начала Перестройки,
А брюки были смяты так,
Как будто прибыли с помойки.
Тяжёлым кашлем ветеран
Сочувствие невольно вызвал
(Или презрение?)… Роман
Спросил у чуда архаизма:
«Арапов нужен мне… Скажите,
Где я могу его найти?» —
«Гордей Вам нужен?.. Подождите,
Он должен скоро подойти», —
Ответил ветеран, и вскоре
В пустынном длинном коридоре
Раздался топот быстрых ног.
Роман увидеть только смог,
Как низкорослая фигура
Вошла в искомый кабинет.
«Вот и Гордей! Другого нет», —
Сказал седой, от перекура
Отвлекшись на короткий миг.
Роман, со смутным ощущеньем,
Что он врасплох его застиг
Столь фамильярным обращеньем,
Пошёл к Арапову. Неловко
Войдя в невзрачный кабинет,
Представился, присел и робко
Беседу начал тет-а-тет.
5
Пока Арапов изучал
Предъявленные документы,
Роман невольно подмечал
Все характерные приметы
Обличья: волосы густые
С едва заметной сединой,
С пробором; серые простые
Глаза; нос тонкий и прямой.
Его приятное лицо
К себе тотчас расположило…
Лишь обстоятельство одно
Романа вдруг насторожило:
Бесформенный, капризный рот
С губами смутных очертаний —
Как правило, он выдаёт
Невнятность мыслей и желаний.
«А инструментом много лет,
Я вижу, ты не занимался…
Да-а, перерыв образовался…
И опыта былого нет»…
«Ну, вот и всё! – Роман решил, —
Прощай работа и зарплата!»
Он улыбнулся виновато
И молча голову склонил.
«Чтоб знания восстановить,
Тебе придётся потрудиться…
На курсы, может быть, сходить…
Так что же, ты готов учиться?» -
Сказал Арапов. Целый год,
Романом дома проведённый,
Им не замечен был, и тот
Воскликнул, чудом возрождённый:
«Учиться я готов всегда!»
Теперь он счастлив бесконечно:
Страх, поражений череда —
Уходят в прошлое навечно!
Так стоит ли ему сейчас
Той слабости своей стыдиться?
Он принят, значит, в добрый час!
Пришла пора ему трудиться!
И он заранее простил
Привычку босса к панибратству:
Тот был так добр, что допустил
Его к работе… и к богатству.
Кем только он не побывал,
Всерьёз мечтая о богатстве!
Был бизнесменом, торговал,
А на пельменном производстве
Командовал участком он.
Потом настали перемены:
Оставив вкусные пельмени,
За производство макарон
Он взялся, не имея знаний.
Роман искал высоких званий,
И там директором он был…
Но только год руководил…
Арапов всё простил ему,
Не захотел чинить препоны!
Сказал лишь: «Только никому
Не говори про макароны!..
Ну, ладно, в цех сейчас пойдёшь —
На наше посмотреть хозяйство!» —
То, как он это произнёс,
Похоже было на зазнайство.
Арапов тут же трубку взял,
Жидкова в кабинет позвал,
И тот, спустя одно мгновенье,
Вошёл со стуком в помещенье.
6
То был серьёзный господин!
По взгляду судя, правил строгих,
А в волосах густых и чёрных
Заметно не было седин,
Хотя и вся его серьёзность,
И кустики его бровей
Мгновенно выдавали возраст:
Он явно старше, чем Борей.
«Семён Абрамович! Борея
Ты в цех, пожалуйста, своди:
Покажешь новые станки —
И возвращайтесь поскорее».
Они пошли. Покинув зданье,
Готовый выполнить заданье
Жидков внимательно взглянул,
Роману руку протянул:
«Итак, Вас проводить готов,
Но познакомимся поближе:
Семён Абрамович Жидков!
Вы здесь впервые, как я вижу?» —
«Роман Евгеньевич Борей!
Благодарю Вас за услугу», —
Ответил тот и без затей
Пожал протянутую руку.
Жидков, помедлив, продолжал,
И у почтеннейшего гида
Внезапно голос задрожал —
Вибрировала в нём обида:
Читать дальше