Иван Будник: Отчёт. 1998—2016

Мама, кем меня хотела ты видеть?
Я же не тот, каким казался во снах.
Мама, прости, если я не сумею
Поднять нашу жизнь из ада в рай.

Мама, половину сердца я отдал
Другой, всё остальное тебе.
Прошу – убери белые одежды,
Во мне уже той чистоты нет.

Мама, согрей мой рассудок словом,
Что будет выше множества слов.
Не плачь, но я не хочу жить, как прежде,
Избавь меня от этих оков.

Мама, не плачь обо мне, если сгину,
Во мне всегда вера есть в лучший день.
Мне нужен отдых, а там будет видно,
Стану я Солнцем или буду, как тень…

Мы с другом ходили по тропам-дорогам,
Смотрели, как в окнах горели огни.
Как на аукционе выстраивались лоты
Погибшей в объятьях царицы Зари.

Ходили, смотрели и слушали споры
В вагонах метро и буфетах кафе.
На каждом углу звучали те хоры
Погибших в добре и воскресших во зле.

Прошли горизонты, моря, океаны.
Бывали в пустынях не раз и не два.
Смотрели, как гибли от смерти титаны,
И вырвать готовы мы были глаза.

И вот мы уходим… Прощайте навеки,
Наших теней не найдете в углу.
Хоть и зоветесь вы все – «человеки»,
Но с пальмы вы слезли лишь в прошлом году.

Прислушайся, разве не слышишь,
Как птицы зовут новый день?
Как солнце огнём зажжёт крыши,
Ночную сотрёт светом тень?
Ты слышишь, как реки играют,
Как рыбы плещутся в них?
Им неважно, что их поймают,
Ведь этим спасут других.

Ты слышишь, как кроны качает
Ветер – игривый беглец?
Они смеются, наклоняясь,
И шепчут листвой: «Молодец».
Уже просыпаются звери,
Зевнут и потянутся. Вот
Выходят, не запирая двери,
И вновь новый день забот.

Ты слышишь? Просыпаются люди.
Кто раньше, кто позже, но все
Встают и выходят из дома,
На месте чтоб не сидеть.
И там среди них моё имя —
Простое для многих людей.
Я открою окно и увижу:
Начинается новый день.

Очаг уже не греет рук,
Хотя играет в нём огонь.
До боли знакомый сердца стук…
Я не слышу больше ничего.
И вроде нет больше слов,
А на губах осталась соль.
И я не слышу старый зов.
Остались ненависть и боль.

Луна растёт на небесах,
И в тишине раздался вой.
Вышло всё совсем не так,
И я остался сам с собой.
Лишь в глубине застывших глаз
Не виден старый облик мой.
Всё повторяется не раз.
Остались ненависть и боль.

Не разорвать ту пелену,
Не отогреть осколки льда.
Я вновь один на берегу,
Я пробудился ото сна.
Но отравляет мою кровь
Потушенная мной свеча.
Остались ненависть и боль,
А вместе с ними – тишина.

Средь грозных скал уже другим
Я вижу старый лик.
Он возвышался над одним,
Другое топил в грязи.
Он думал, что всех победит
Среди чужих икон.
Нам с ним теперь не по пути.
Остались ненависть и боль.

Октябрь. Падали, как слезы,
Дождевые капли. Я молчал.
Не было веселья, в голове лишь грезы,
И одиноко на столе стакан стоял.

Был бы свет сквозь тёмные те тучи.
На земле же холод, темнота,
И на небе чернь скопилась в кучи
Грусти, страха и, конечно, сна.

Час прошел, второй, четвёртый, пятый…
И нет слов, всё та же суета.
Падали с небес тоскливые ребята,
Тусклые ребята – капельки дождя.

Плакать перестало небо грозовое.
Ветер, как пастух, все тучи перегнал.
Не было веселья, и тоска по-новому
К нам вернётся сквозь стекло зеркал.

Горит свеча, не поддаваясь
Смертельной ночи, копьям стрел.
Луна спустилась и не решилась
Войти в окно – в горящий свет.

Лучи бросались в квартиры дома
И, захватив их, покорялись тьме.
А мы страдали, а мы их гнали,
Но знали, что это было во сне.

Глядели просто на всё земное
И только поняли, что всё – не то:
Не так мы жили, пели, шутили.
И затем тебя спросят: «Ты кто?»

Те стрелы неба, упав на землю,
Задели нас с тобой навсегда.
Любить друг друга вовеки мы будем.
Настало утро, погасла свеча.

* * *

Свеча догорает, и капает воск,
Как слёзы, как дождь, как град.
Я вижу, как пламя бьётся за жизнь,
И чувствую, что этому рад.