Алёна Туманова: Мой адресат. Стихотворные посвящения

Меня настигли дни, которых так страшилась.
Уходит человек. Яви, о Боже, милость,
Страдания ослабь, прости грехи его.
Лекарства и врачи не могут ничего.

Чем я могу помочь? Молиться, ставить свечи?
У изголовья сесть, больной чтоб стало легче?
В бессилии ночном к тебе, Господь, взываю:
Спасение даруй рабе смиренной Ларе.

Как потрясает смерть любая,
Медсёстры знают и врачи,
И мне писатели не лгали:
Симптомы – тяжкие ключи.

Куда и кто за душу тянет?
Родным и близким не понять.
Помочь нельзя, стал взор туманен,
Ничем уже не удержать.

Виденья близкого ухода
Забыться сердцу не дают,
И бесконечно стонет кода
Часов последних и минут…

Херувим из поднебесья —
Материнская душа,
Улетел, и льётся песня
Из Медвежьего ковша.

Жил на кухне, зорким взглядом
Отмечал дурных людей.
Он хотел со мной быть рядом,
Хрупким стражем у дверей.

По ночам стонал и охал,
Собираясь в вечный путь,
Не хватало ему окон,
Чтобы воздуха вдохнуть.

Думал: «Силы на исходе,
Долго ль дочка проживёт?
Без присмотра, на свободе,
Затоскует и помрёт».

Я жива, а он растаял,
Бестелесный Херувим.
Всё сильнее манят дали,
Где, возможно, встречусь с ним.

Жду письма,
Сильней, чем прежде,
Рассвета – вновь!
Жду письма.
Верни к надежде,
Славословь!
Дар – строка
Птенцом уткнётся
В мою ладонь,
И тогда
Пером коснется
Чужая боль.
Жар – со лба.
Я дам водицы,
Сращу крыло:
Ввысь белой птицей
Лети, письмо!
Жду письма…

Век, когда, как лист бумаги,
Побелевшее чело,
Век, когда ни капли влаги
Сердцу выжать не дано,
Век, когда потеря слова —
Лишь осколок от потерь,
Этот век являет снова
Милосердие друзей.
Смерч, творя строкой и чувством, —
Разрушительница прав! —
Ты поделишься искусством,
Исцеление послав!
То ль моё дыханье рвётся?
То ль твои цветут глаза?
Отшумит желанным сходством
Стихотворных строк гроза.
Капли дней, дожди годов
Вместе с памятью пройдут,
Утлый мой размоют кров,
И общение прервут:
Буду я погребена,
Ты ж пронзаешь времена!

Тёмной мягкой старой хвоей
Запорошена тропа,
Доброй ягодой лесною
Из чужого кузовка.

И прекраснее алмаза,
Там, где души ищут путь,
Два зелёно-серых глаза
Проникают взглядом в грудь.

Под луной глаза ликуют,
Попрошайничают, лгут…
Постижимо ли, какую
Вам меня глаза несут?

Стихнет скоро страсть и битва,
Схоронив сердечный пыл,
Кто бы памяти молитвой
Жизнь мою в себе продлил?

В небе – звёздные соцветья,
На которые смотрю.
Долго ль буду ещё петь я
Тьмы коварной на краю?

Как чёрный плащ, твоё несчастье, милый,
И скрыт ты в нём от пяток до волос,
А я молюсь над влажною могилой,
Чтоб боль твою отец с собой унёс.

Отец, прости! Злодейству нет предела!
Куда ни кинь – везде моя вина:
И в том, что я послушна и смиренна,
И в том, что я красивою была.

Гуляли мы по саду, я стеснялась
Беседовать, смеялась невпопад,
Его рука моей руки касалась…
О, как вернуть любимого назад?!

Где ложь и честь? Где кровь и жизнь! Смешалось…
И даже самым мудрым не понять.
Что я могу? Любить? И мне осталось
Любить убийцу и Лаэрта ждать.

Безумен принц. Какие злые речи,
И взгляд так полон горя и обид!
Но есть надежда, что былые встречи
Цветок пробудит, рута воскресит.

Ромашку, лютик, мак, эхинацею
Я соберу в бесхитростный венок,
Он не любил, но я любить умею,
Со мной – Господь, не для меня – клинок!

Всё хорошо. Сегодня нет дождя
И старый день, бесшумно уходя,
Вскользь намекнул о встрече с новым,
Морозным, радостным, бедовым.