Владимир Иванов - Ебайки. Записки деревенского модника

PS: Хотя нашелся другой враль,
Он хлеще чем Мистер Февраль,
По хитрым планам, метя в президенты,
Враньем затмил всех прочих претендентов.

Про яблоки, тепло и сроки,
Трещат все СМИ словно сороки,
Про терпеливую рассеянность народа,
Обещаниями впрячься и ждать четыре года.

Поэтом мог приличным стать,
Публичных женщин забавлять,
Пить и вкушать по воле пуза,
Да не велит того родная муза.

В круговороте статусов друзей,
Казалось, что с врагами веселей,
Тоскливый пафос жизни личной.
– Ем, сплю, про сиськи – неприлично.

Прекрасны наши женщины силой во сто крат,
С тяжелой русой косой от макушки и до пят,
Им груди чтоб вздымалась вслед за синью глаз,
Упругость ягодиц простимулируй каждый раз.

Заплывши жиром, ягодицы чтоб не стали жопой,
Проходишь мимо, хоть слегка рукой похлопай.
Пусть феминистки негодуют в диком осуждении,
Нежный шлепок улучшит всем кровоснабжение.

Мандат его к весне обратно засвербило,
В манду его со всеми, вот бы было мило,
Жаль, против всех таких – уж нет графы такой,
В стране с перемантаченной тупой судьбой.

В Москве и так полным-полно своих людей,
Но в депутаты тащат новых к нам бля@ей.
Костюмы примеряют всюду Евы на Адама,
А лучше, чаще мыли выше свои ноги эти дамы.

Пока, москвич, твоя жена с детьми – на даче,
Заезжие шалавы по недвижимости роем скачут.
Каждый район увековечить бюстом мокрощёлки,
Зимой всему накрыться под шерстистой норкой.

Трубу наполнила вода,
Стала вода как леденец,
И от того трубе – труба,
Настал трубе её песец.

#Труба #песец

– В зеркало, подружка, погляди!
Обезьяну в себе разгляди,
Прочти, как раскрытую книжку, —
Одна другой твердила мартышка.
Дубинкой по черепу крепко стучала
И напоследок – банан отобрала.
Одной – было велено трудись,
Второй примат – умело дерись.
Чужой банан питательно усвоив,
Прихватизировать труды освоив,
За право зваться человеком,
Но кто окажется умом калека?
Кто первый кому башку отстучал,
Тот и перед вечностью прав?

PS Когда обезьяна взяла в руки палку и отняла плод у другой обезьяны, она назвалась человеком.
Следующим шагом первая подарила второй зеркало, сопроводив напутствием, чтобы та поглядела, как похожа на обезьяну и что ей отныне придётся много работать, чтобы превратиться в человека.

Хмурясь, всё утро ходит хмурый день,
Без злоключений и без построений,
Когда вокруг всем хмуриться не лень,
Во всех оттенках мрачных настроений.

В стране былой широкой и родной,
Вышел указ, – Кто первый, тот и рой.
Пчелы жужжат, – Напрасно роем уповали,
Рыть первыми, правом опарышей признали!

– А коль не мил вам хруст подгнивших булок,
На кладбище среди цветов ищите закоулок,
Кормись навозом дружная семья,
Здесь меда нет и каждый за себя.

Вождям всегда всего казалось мало.
А по палатам буйных снова не хватало,
И при посадке самой буйной оппозиции,
Отыщут в ней приятной слабости позицию.