Но ты такою мне и нравишься.
Пусть даже спрячет снег тебя,
Я знаю, что не умираешь ты,
А будешь спать до сентября.
14. Арбузный круг на блюде золотом
Днепр солнце поглощает в полутьме,
Как будто ест круг алого арбуза.
Арбузный сок течёт и нас с камней
Поит волною ягодного вкуса
И, как Нептун, пускай без бороды,
Войдя по грудь в подслащенную воду,
Ныряю от звезды я до звезды,
Что россыпью упали с небосвода.
Пунктиром прикрепляю их ко дну
По контуру приветливого сердца.
Придёт пора Русалке отдохнуть —
В нём сможет и поспать, и отогреться.
А на рассвете дюжина чертей
С востока приплывёт, её разбудит
И с блюда золотого вручит ей
На завтрак вновь круг спелого арбуза.
За лесом загорелся горизонт.
Плывут пурпурным дымом облака.
А на заре такой глубокий сон,
Что многие на дне его пока.
Взметнулись птицы к первому лучу
И манят в позолоченную даль.
Ещё чуть-чуть – и я к ним полечу
И седину покроет мне сусаль.
И станут чувства так во мне ярки,
Что сердцу описать их невтерпёж.
А на заре легко текут стихи,
Как будто на страницу выпал дождь.
Спешу я строки рифмами связать,
Сплетая поэтический узор.
И хочется так много мне сказать,
Что тысячи понадобятся зорь.
Поэтому и днём, и в звёздный час
Опять склонюсь над исповедью чувств.
А на заре я к векам милых глаз
С коленей поцелуем прикоснусь.
И, встав, пойду на цыпочках во двор,
Где травы в росах, словно в серебре,
И где поёт с деревьев птичий хор
Гимн солнцу не в ночи, а на заре.
16. Золотые ключи первоцвета
Глянь, любимая: что под сосною
Отражает так солнечно свет,
Словно зеркальце там золотое?
Говоришь, что расцвёл первоцвет?
Не цветок ярко-жёлтой окраски
Просит в руки его взять скорей,
А в траве обронённая связка
Золотых к двери рая ключей!
Чтоб с ладони поведать нам тайну,
Как на зорьке вечерней вчера
В перелеске упали случайно
Из-за спешки Святого Петра.
Возвратившись, искал он на ощупь
На поляне ту связку ключей
И в потёмках вечерних, и ночью,
Но ушёл на рассвете ни с чем.
А мы их обнаружили просто
В стороне от тропы поутру.
Мы пойдём ею к райским воротам,
Отнесём их Святому Петру.
В расквашенном саду
земля – как донный ил:
Глотает сапоги,
прожорливо вязка.
Апрельский кислый день
вновь нюни распустил.
С утра в глазах домов —
усталость и тоска.
В ломоте ветки гнёт
озябший старый сад.
Стеная, он клянёт
сырой тяжёлый день.
А птицы жалкий вскрик
роняют невпопад
В чернила тёмных луж
и в чахлую сирень.
На страже – тополя.
И каждый, будто меч,
Пронзает остриём
под небом чёрный щит,
Как будто бы себя
пытается поджечь,
А сверху – только дым
и что-то в нём трещит.
Там гасит сполох искр
тягучая капель.
И плачет ею ряд
невспыхнувших свечей.
И лишь в твоих глазах
смеётся мне апрель
И душу веселит
игрой живых лучей!
Погляди, моя попутчица:
За окном – какая прелесть!
Затерялась в роще улица,
День написан акварелью!
В круг берёзок выйти хочется,
Пить и пить красу глазами.
Ты, и я, и воздух солнечный
Пахнем хвойными духами.
У ручья пьёт воду ивушка,
Росным дождиком льёт радость.
Да и ты, как день, красивая,
Напоила меня взглядом.
Улыбаешься, волнуешься
Несказанно нежным светом.
Хорошо, что ты попутчица,
Что сидишь сейчас с поэтом.
Хочешь, я прочту вполголоса
Все стихи свои на ушко?
Наклонись, рассыпь мне волосы
На восторженную душу!
Согласно легенде, Богоматерь однажды,
помогая извозчику, выпила «стаканчик»
его вина из полевого вьюнка (записана
братьями Гримм)
К беленьким и розовым стаканчикам
На покров садятся луговой
Пчёлы и шмели, жуки и бабочки
За нектарным соком и пыльцой.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу