Евгений Клейменов: Поэт, не знавший слова. Ты не знаешь того, что знаю я…

Оставит в полной темноте,

И кинет свет в меня?

Сгорю я в пламени печали,

И пепел развею по ветру,

Пройдет не мало дней,

Увижу глупость тех друзей,

Что были демоны в обличии людском,

А значит познаю истину мирскую,

Я буду жить, любить и не на видеть,

И сотни тысяч всех эмоций,

Я знаю, я жив, живы тогда друзья мои,

Так значит, демоном и я тогда ведь был…

И сон оставит нас в покое,

Способных только трое…

Мне мать отец сказали в тишине,

Но слышал только звон колоколов,

Дин-Дон! Дин-Дон! Дин-Дон…

Ходил и сам в тот дом,

Я слушал в тишине,

Ища тот звук, что обещали мне,

Но снова слышал только звон,

Дин-Дон! Дин-Дон! Дин-Дон…

Зачем солгали вы тогда?

Я верил вам, о тех троих,

Которых, слышать, должен был,

Но слов их я не разобрал,

Дин-Дон! Дин-Дон! Дин-Дон…

И так из года в год ходил,

Ища в тиши, слова троих.

Я криком вас прошу,

«Скажите мне слова свои!»

Они с улыбкой говорят,

Дин-Дон! Дин-Дон! Дин-Дон…

Я бой ваш не пойму,

Зачем играете со мной?

И тут услышал голос их,

«Пойми ты правильно дружок»,

Дин-Дон! Дин-Дон! Дин-Дон…

Ох! Вы снова за свое!

Скажите раз и навсегда!

И тут вы снова за свое,

«Мы трое в небе над землей,

И рай наш в небе дом»,

Дин-Дон! Дин-Дон! Дин-Дон…

Быть может я смогу понять,

И тех троих в себя принять,

Но главное я должен знать,

Они те трое, что всегда со мною,

С улыбкой говорят,

Дин-Дон! Дин-Дон! Дин-Дон…

Как глупо,

Просить тебя прийти домой.

Как глупо,

Требовать любить меня.

Как глупо,

Просить Зависеть от меня.

Как глупо,

Ждать мне правды от тебя.

А сам я дал тебе тот дом?!

Куда прийти тебе пораньше,

Любить меня в том доме,

Где не оставишь ты меня,

И раскроешь сердце ты своё?

Мы дороги любимы,

А сами мы любили?

Конечно мы любили

И любим вас сильней,

Но знали вы?

Что мужчины, на порядок вас слабей,

А женщины, немножечко глупей.

И тени дождя мне говорят о лишь только о тебе,

Способна мир ты озарить,

Но свет…, очаг! Оставлю я тебе.

Свет и тьма. В тебе я навсегда.

Слова люблю, излишни

Я взгляд и вера о тебе

Мы вместе видим свет во тьме,

И тени солнца под дождем.

Писать хочу еще,

Слова и жизнь дарить тебе,

Ты мать, жена…, – любовь моя.

А может просто, мой ты человек.

Ты опытней меня,

Говорят, что ты не для меня.

Странно…, задумался и я,

Не имею ничего, но я такой,

Какой есть я: силён, умен.

Наивен в вере бытия.

Казалось и во все я не нужен,

Но что тогда мне делать?

Ходить шутом по миру лжи?

Смешить царей, обычный люд?

Ну нет! Империю построю,

С корня ты будешь только лишь со мною.

Отроки, пороками любимы были,

Шли мы до конца, стирая грани бытия,

И Бог смотрел, и падала слеза,

Он с нами был везде,

Грехи мы страстно по любили.

Он верил в нас,

Мы знали, что он есть.

Предательство все это,

Но Бог нам выбор дал,

И нас не осуждал.

Отроки, в пороке рождены мы были,

Судьбою томимы, любовью озаримы,

Но с болью в жару пылая

Во век, в свету сгорая.

Конечно, люстра, как висит и когда повесил,

я вот об этом думаю всегда,

Какие лучше лампочки поставить, дневного света? или нет.

Желтый свет, который в ночь осветит дом,

Уют тепла влюбленных, полюбивших двух на век?

Но как так двух? остальные во-все не любимы?

Любимы, мною и тобою, но эта речь иная,

Нежнее и теплее, без соли страсти огорчения.

Где нет ударов плетью у постели и вскриков в ней самой.

А что нам белый свет? Ах вот! Глупец, как сразу ты не понял?

Вот самый свет, который скажет о любви,

Кто рядом с вами, а свет не важен, желтый иль дневной

Боль, предательством томим,

Я путник жизни был когда-то,

Мне в окна ярко свет светил,

И будущим любим я был.

Но вот случилось по воле злого рока,

Мне света больше не видать,

Глаза слезятся при виде срока,

Что уготован мне судьбой.

Судьба конечно не причём,

Причём тут я? И действия мои,

Мне приторны лучи, и ты.

О жизнь моя, любовь однако.

Я тебя люблю, больше чем себя, ты идол, моих фантазий,

Мне не больно без тебя, меня просто нет.

Любовь, это высшая форма эгоизма, странно,