Никита Босой: 100 стихов на каждый день

воспаленными и ненормальными, пробираюсь сквозь джунгли с мачете

слышу в ухе помехи из видика с старой детской кассетой

и в заброшки сенях в полутьме по стенам бегут кадры со счастьем

рвутся тонкие снасти, распадаюсь на части, и успехом хотел увенчать бы

все исканья, но я только узнал свой вопрос:

почему я не личность и почему дрожу так, словно насмерть замерз?

а я как будто бы на плахе, я так без мамы долго плакал

что я однажды разорвался, один ушел, другой остался

и каждый странно адаптирован, куски себя регенерировал

но больше демонов в разы и страхи заняли пазы

пуская в тремор, в дремах клеммой весь дух зажали эмфиземой

но обречен продолжить розыск, чтобы задать себе вопросы

чтобы изгнать мне бесов вовсе, чтобы стать целым, будто овцы

ответы путают мне мозги, будто галстук на матроске японских дам

а я сжимаю крепче бошку, ведь где ж мои овечки бродят, как не там

уничтожить всю любовь, дав последнюю попытку

победить разуму плоть, и признать свою ошибку

хватит восхвалять любовь, как и хватит ненавидеть

и о чем-то ином спеть, окромя инстинктов к индивидам

мы давно не кроманьонцы, в век, когда пора объединиться

стоит думать как назвать республику людей в встрече с звездной коалицией

продолжаем верить в что-то, отпуская вовне мысли

не в себя – в любовь, в семью, в границ силы, в плащаницу

когда мир стал так насыщен, что все теряются в двух проводах

проходить все то, что проживали еще век назад есть извращенный эскапизм и полный крах

коли нужна вторая половинка, то, может, это я неполноценный?

и через двадцать лет «романтик» прозвучит издевкой, и отнюдь не комплиментом

что может восхищать сильней превознешения над природой человека

отчаянных бросков перчатки, вызовов судьбе, из атомов в ряды молекул

все, что до гроба – побег длиною в жизнь, иначе – вызовов цепочка

и если нужно уничтожить всю любовь, то я бросаю этот челлендж в строчках

я чувствую бесчувственность

храню за мимикой искусственность

кажется, боль все выбила пробки?

но вижу лишь пепел на месте электрокоробки

кто-нибудь, подскажите, внутри что глазниц?

ловлю сквозь решетки клочки света темниц

не кричи на меня и не проси сказать снова любовь

ведь я потерял нервы и всю семантику слов

я хожу взад-вперед как тупой по квартире

и читаю по губам, как в мой адрес льется сатира

а я не знаю, что сказать, разучился с людьми говорить

имитируя эпилепсию как угашенный падаю ниц

уходите, отстаньте, заприте меня на балконе

будто в новом мифе о Пигмалионе

в стихах по кускам собрал свою Галатею

но все ей я отдал, а сам ничего уже не имею

нету боли, нет страха, нету уз, нету сил

все ушло, что за двадцать лет в себе проносил

нету счастья, восторга, нет желаний, нет смысла

не могу лечить больше души, ведь мои скальпели ржавы, окисли

может я с детства был Элджернон

а сейчас угасает нутро, и постепенно исчезнет как сон

как в мягкой комнате с мягкими стенами для души

ничего не сделать, и зачем-то нужно мне жить

скажите, доктор, что со мной

я весь пылаю и горю

от мыслей в голове чумной

я вижу сны лишь наяву

скажите, доктор, отчего

я не могу жить как и все

совокупляться, жрать, жидеть

а мысли водят хоровод

и не дают на сек присесть

скажите, доктор, навсегда ль

застрял я в теле с идиотом

что мне кидает идиомы

как палки псу, в мой разум воспаленный

и заставляет их крутить по кругу

и сам собою я растленный

кричу я воздуху, как другу

«мне можно выплеснуть в тебя

все мои думы, что года

таились в черепке так долго мысли

что вонью сумасбродною прокисли?»

но воздух свищет лишь в ответ

«судьба тебя избрала мегафоном

и затянула на тебе корсет

из помышлений, чтобы те протяжным стоном

внутри сияли, как хвосты комет

мечты, идеи, лейтмотивы, изреченья

давили из тебя, как врач из пальца, кровь

и чтоб, заснув ты вечным сном однажды

знал, что оставил в мире сотни нужных слов

что пусть пролил ты много пота, слез и гноя

но не упокоишься в земле одним лишь перегноем

и то, что мучило тебя и спать мешало так при жизни

сидит в главах под именем твоим и после жизни

почему свысока на людей я гляжу