Егор Летов - Русское поле экспериментов

Долгое До на низах долбит

До — это не музыка -

Это бубен и круговой костер

Какая уж тут музыка

Одному Богу известно.

Дом на сваях, вода кругом

А он стоит — до сих пор

Это тоже До

Сих пор нет.

До — это такая страна была

Ее сейчас нет, потому что

Все, кто там жил, уже умерли.

Вот и всё.

1988

Я неуклонно стервенею

С каждым смехом, с каждой ночью, с каждым выпитым стаканом

Я заколачиваю двери

Отпускаю злых голодных псов с цепей на волю

Некуда деваться — нам остались только сбитые коленки

Я неуклонно стервенею с каждый разом

Я обучаюсь быть железным

Продолжением ствола, началом у плеча приклада

Сядь если хочешь

Посиди со мною рядышком на лавочке — покурим глядя в землю

Некуда деваться — нам достались только грязные дороги

Я неуклонно стервенею с каждым часом

Я неуклонно стервенею

С каждой шапкой милицейской с каждой норковою шапкой

Здесь не кончается весна не продолжается детство

Некуда деваться — нам остались только сны и разговоры

Я неуклонно стервенею с каждым шагом

Я неуклонно стервенею с каждым разом

Я неуклонно стервенею с каждым часом.

1988

Раскрутили — разворотили — разболтали в стакане

Рассеяли — развеяли зелёным дымом

Бездонные — бездомные — бездольные

В бездну через дым — боль

Сорванные с петель открылись раны

На небо, под землю живыми глазами

Подколесной тряской открыли движение

Тряска — мясорубка

Не собрать костей под июльским солнцем

Не раскинуть веером на «любит — не любит»

Столетний дождь

Маленький красный кусочек

На фоне иссиня-черном

На краешке остром

Без звука, без шага, без вздоха

Уцепившись, за тросик ребячей ненависти

На лезвие общественного мнения

На острие разгаданных снов

На дно собрался, а через лёд — как оно?

Через толстый февраль високосный

Сквозь октябрьский дым

На лед на коньках пьяного оптимизма

Провалишься!!!.. А, хуйня!..

Простудишься только

Прогреешься у костра из бумаги

Линованой, неписаной — аутодафе

Аутодафе под июльским солнцем

Через увеличительное стекло

Наших лучших, наших «самых»

Промозглые истины

Нечем прикрыть обнаженную боль

Не к чему привязать — радуйся — свобода!

No future — здесь и сейчас

Бритые камеры — палаты — потом

Сейчас — счастье

1988

Короткая спинка — судьба возвращаться на Родину

По первому снегу по рыжей крови на тропе

Жрать хвою прошлогоднюю горькую горькую горькую

На сбитый затылками лед насыпать золотые пески

Святые пустые места это в небо с моста

Это давка на транспорт по горло забитый тоской

Изначальный конец

Голова не пролазит в стакан

А в восемь утра кровь из пальца анализ для граждан

Осевшая грязь допустимый процент для работ

Сырой «беломор» ёлки-палки дырявые валенки

Ножи в голенищах и мелочь звенит звенит звенит

А слепой у окна сочиняет небесный мотив

Счастливый слепой учит птичку под скрипочку петь

Узаконенный вор

Попроси — он ключи оставляет в залог

Ангедония диагноз отсутствия радости

Антивоенная армия антипожарный огонь

Сатанеющий третьеклассник во взрослой пилотке со звездочкой

Повесил щенка подрастает надежный солдат

А слабо переставить местами забвенье и боль

Слабо до утра заблудиться в лесу и заснуть

Забинтованный кайф

Заболоченный микрорайон

Рассыпать живые цветы по холодному кафелю

Убили меня значит надо выдумывать месть

История любить героев история ждет тебя

За каждым углом с верным средством от всех неудач

Как бы так за столом при свечах рассказать про любовь

Как бы взять так и вспомнить что нужно прощенья просить

Православная пыль

Ориентиры на свет соляные столбы

Жрать хвою прошлогоднюю горькую горькую горькую

Ангедония.

1989

Разложила девка тряпки на полу

Раскидала карты-крести по углам

Потеряла девка радость по весне

Позабыла серьги-бусы по гостям

По глазам колючей пылью белый свет

По ушам фальшивой трелью белый стих

По полям дырявой шалью белый снег

По утрам усталой молью белый сон

Развернулась бабской правдою стена

Разревелась-раскачалась тишина

По чужим простым словам как по рукам

По подставленным ногам — по головам