Бенедикт Лифшиц - Полутораглазый стрелец

Соперник обречен на неуспех заране;

Героями всегда идут французы в бой,

Преступниками - англичане.

Но власть, царящая извечно в небесах,

Под покровительство берет судьбу народа,

И самовластие во прах

Стремится обратить природа.

Твои, о Англия, суда,

Окровавленные под Генуей суровой,

Французскую волну грязнили, навсегда

Суля нам рабские оковы.

А наши, Плимуту неся свободы весть,

Утешат весь Ламанш, разбойником плененный,

Чтоб знамя вольности вознесть

Над Темзой мрачною и сонной.

Напрасно мните вы и впредь,

Цари, священники, наемные солдаты,

Свой самовластный скиптр над морем простереть

Ценой коварства или злата.

Полмира восстает: на нас теперь лежит

Забота вновь обресть народов клад бесценный;

Длань новых римлян сокрушит

Зубцы второго Карфагена.

Восстань, чело свое покрой

Вновь, океана дочь, и лавром и цветами,

Брега Италии и Франции омой

Своими нежными водами,

Неси сокровища на ласковой груди

Из Адриатики, из дальней Византии,

И в наши гавани введи

Обилия дары благие.

Мы торжествующий народ,

Французы, жребий наш вершит судьбу вселенной:

Не солнце ль новое над всей землей встает,

Плодотворящее бессменно?

Все сущее с мольбой его взыскует благ -

Светила, чьих лучей зиждительное пламя

Земным тиранам - злейший враг,

Народам - пища, свет и знамя.

183. ГИМН ВЕРХОВНОМУ СУЩЕСТВУ

(1794 г.)

Источник истины, кого не чтит хулитель,

Свободы божество и естества отец,

Всего живущего извечный покровитель,

Его хранитель и творец -

Никем не созданный и всем необходимый,

Зиждитель доблестный, законности оплот,

Враг самовластия, вовек неколебимый,

Французы ждут твоих щедрот.

Ты сушу утвердил над зыбкими морями,

Ты правишь молнией и ветры всюду шлешь,

Ты, солнцу сообщив живительное пламя,

Всем смертным пищу подаешь.

Ночная странница заоблачным туманом

Безмолвной поступью идет наперерез:

Ты указал ей путь, и звездным караваном

Равнину населил небес.

Повсюду твой алтарь мы зрим нерукотворный:

В селеньях, в городах, в пещерах дикарей,

В долине низменной и на вершине горной,

И в небе и на дне морей.

Но есть алтарь иной, - твоя святых святая, -

Над эмпиреями тобой взнесенный храм:

Не в сердце ль праведном сам бог живет, вдыхая

Его чистейший фимиам?

В очах у воина, бесстрашия и гнева

Исполненных, твое величие сквозит;

Во взор опущенный неискушенной девы

Ты заложил прелестный стыд.

На старческом челе премудрости высокой, -

Твоей премудрости, - след ясно различим;

Осиротевшее дитя не одиноко

Под взглядом отческим твоим.

Ты взращиваешь там, в земли горячих недрах,

Чудесное зерно грядущего плода.

Ты посылаешь ей дождей напиток щедрых

И благостные холода.

Когда же глас весны волшебным наважденьем,

Разлитым в воздухе, воспламеняет кровь,

Все то, что создал ты, - предавшись наслажденьям,

Себя воспроизводит вновь.

От сенских берегов до вод Гипербореев

Природу облачив в слепительный убор,

Несчетные дары своим сынам рассеяв,

Ты внемлешь их умильный хор.

И солнца и миры, путь соблюдая верный,

Простерты пред тобой, твои лишь чудеса

Поют на все лады, гармонией безмерной

Преисполняя небеса.

Под сенью царственной ты в страх приводишь власти,

Но скорбь врачуешь ты под кровлями лачуг;

Гроза преступника, не ты ль во дни несчастий

Защита и последний друг?

Тиранам и рабам ничто твоя опека:

Что добродетель им и равенства завет?

Ты лишь свободного сподобил человека

Нести в душе бессмертья свет.

ОГЮСТ БАРБЬЕ

184 - 185. ДЕВЯНОСТО ТРЕТИЙ ГОД

Во дни, когда корабль столетний государства,

Не в силах одолеть слепых зыбей коварство,

Без мачт и парусов, во всю свою длину

В сплошных пробоинах, средь грозного простора,

Готовился пойти под шквалами террора

С новорожденною свободою ко дну,

Вся свора королей, с волн не спуская взгляда,

О том лишь думала, чтоб страшная громада,

Столкнувшись с берегом, не свергла тронов их,

И, шумно радуясь возможности добычи,

Накинулась, в одном объединившись кличе,

На остов, гибнущий среди пучин морских.

Но, весь истерзанный неистовством стихии,

Свой корпус выпрямив и не склоняя выи,

Геройским пламенем ощерил он борта

И на расширенном уже явил плацдарме