Александр Дахненко - Зеркала Хаоса

Холодная ярость бушует в тебе
На фоне цветущей весны.
Доверься безумной и страшной судьбе
Нырни в раскаленные сны.
Вселенная, полная черных чудес,
Тебя поглощает шутя,
Зачем ты в межзвездные пропасти лез,
В кошмарном пространстве летя?
Ворочает ненависть глыбы души
Взрывает тоску-темноту.
И тени беды в потаенной тиши
Ты видишь уже за версту.
Не нужно бесплодных, нелепых потуг,
И время раскрошится вмиг,
И вызовет радость, а может, испуг
На фоне закатов и книг.

Хроника скучных минут,
Летопись тягостных лет.
Маются — значит живут,
Это усвоил поэт.
Веером острых антенн
Время пронзает виски.
Веет бедою от стен,
Злом алкогольной тоски.
Стелет степная трава
Ядов душистый ковер.
Кругом идет голова —
Хочется лечь под топор.
Хочется взять автомат,
И до упора стрелять…
Каждое слово и взгляд
Пулей в патронник вставлять.
Кланяюсь в пояс тебе —
Ужас свирепый, лихой.
Я безразличен к судьбе
Ставшей сплошной чепухой.

Это время измененное,
Это скука беспокойная,
Жизни скорой поезда.
Это слово зла коронное,
Лето жуткое и знойное,
Марсианская звезда.
Смех звенящий растревожено,
В поднебесье разлетается
И мутнеет голова.
Все на свете искорежено,
В поисках души скитается,
А найдет ли? Черта с два!
Мир привычный враз обрушится
И исчезнет маска лживая
С утомленного лица
Песней жесткой горло сушится
И заткнется грусть счастливая
Вмиг, попробовав свинца.

Я научился жизнь не замечать,
Она проходит, я едва привстану,
Чтоб заново отчаянно скучать,
Вернувшись к подзабытому роману.
И вдохновенья блеск и мишура,
Меня не тронут… В обреченном мире
Стоит почти что адская жара,
Как в маленькой затерянной квартире.
Здесь душно все: и вещи, и слова.
И даже тем, что здесь я умираю,
(Все тяжелей больная голова)
Мне кажется, кого-то повторяю.

Я скоро буду глух и нем,
Я сокращу свой список тем,
Играя в благородство.
Моя кончается тетрадь,
Меня должны вот-вот убрать,
Не обнаружив сходства
С трагическим героем снов,
Сюжет банален и не нов,
Но популярен все же…
Мне нечем, нечем больше крыть.
Хочу судьбу зарыть, закрыть,
И даже подытожить…
Скучая в светлых залах зла
Я обнаружил: жизнь — зола,
(Кругом так много пепла.)
И все высокое круша,
Рванулась черная душа —
Охрипла и ослепла.
Я буду скоро нем и глух,
Мне все равно куда пастух
Ведет больное стадо.
И ширится безумный вой…
Я отвечаю головой
За горизонты Ада.

Жизнь — мирового зла гримаса,
Ни месяца, ни дня, ни часа,
Чтоб я не вспоминал о том.
И призраки стоят над нами
И ледяными именами
Нас кличут в городе пустом.
Течет ржавеющее время
И тихо вымирает племя,
Зато наркоз, который год.
Иду, в карман не пряча взгляда, —
Я отражаю свет распада,
Который дарит мне народ.
Рискну — и душу уничтожу,
Свою расплавленную кожу
Я брошу там, где нет меня…
Уйти мне стоит вместе с ветром
По незабвенным километрам
В стихи и в вечность из огня.

Клубятся тысячи мгновений,
И из зеркал выходят тени.
И лихорадочный румянец
На пустоту наводит глянец.
Осенний ветер в сердце свищет.
В груди — родное пепелище.
Ты навсегда тоской отравлен.
Ты обездушен, обезглавлен.
Реальность жутко измельчала.
И ты не смог бы жить сначала,
Бродить по темным коридорам,
По звездным, мертвенным узорам.
Там холодно, а здесь, как в пекле,
Все выцвели и все поблекли.
Сгорели судьбы, души, жизни
В своей безжалостной отчизне.
Встает дым скуки коромыслом
И больше ты не связан смыслом.
Творишь иные измеренья —
Пространства бреда и презренья.
Деревья, мысли, звуки, строки —
Все в непонятной поволоке.
Пусть время час за часом ходит —
Здесь ничего не происходит.
Ты наблюдаешь за распадом,
За тихим Хаосом и Адом,
Стирающим былые грани,
Все растворяющим в стакане.
Но все равно уже готово
Последнее, лихое Слово
Среди твоих полночных бдений
Магистр теней и сновидений.