Галина Якименко: Мой февраль

И не будет мой разум тобой околдован?

Неужели тебя замечать перестану?

Неужели на чувства надену сутану?

Неужели бездушно, когда отгорю,

На тебя, ненаглядного, я посмотрю?..

Если горькой судьбе разлучить нас придется,

Сердце, вздрогнув, уже никогда не забьется:

Без любви жизни нет – всем известно давно:

Я отравы налью в золотое вино.

Мы не виделись больше столетья…

Взгляд твой ласковый нежно ловлю.

Так хочу на тебя не смотреть я,

Но не в силах. Наверно, люблю.

Переполнившее меня счастье

Лишь с тобою, по-братски, делю.

Так хочу не ходить к тебе часто,

Но не в силах. Наверно, люблю.

Глупой ревности в спину проклятья

Посылаю, дрожу и… терплю.

Так хочу тебя не ревновать я,

Но не в силах. Наверно, люблю.

Ну, скажи, что не стоит мне злиться, -

Этих слов на коленях молю.

Я хочу на тебя рассердиться,

Но не в силах. Наверно, люблю.

Слагаю песни о великом чуде,

Ворвавшимся внезапно в жизнь мою.

Как золотое яблоко на блюде,

Тебе я свое сердце отдаю.

Однако ничего тебе не надо:

Ни слов моих, ни сердца, ни стихов…

А жалостью твоей – ползучим гадом -

Я задушусь до третьих петухов.

"Любовная лодка разбилась о быт…"

В. Маяковский

Мне в ногу не идти в свой век

С до денег жадным миром…

Да здравствует мой человек,

Зовущийся кумиром!

Да здравствуют его глаза -

Магнитные до дрожи!..

А мне бы забывать нельзя:

Он на сто лет моложе.

А мне бы попросту отстать -

Движения нечетки.

И не пытаться бы латать

Разбитой бытом лодки…

Но нет… Витая, ворожа,

Чтобы – зачем-то? – выжить,

Хожу по острию ножа,

А кровь из сердца брызжет.

Люблю тебя, но не мечтаю

Вернуть, что было в сладком сне.

Багрянец осень золотая

Под ноги щедро стелет мне.

Ступаю просекой лесною,

Листву и память вороша.

И неотвязно предо мною

Плывут виденья не спеша.

Повсюду ты, куда ни гляну.

Прочь, застарелая болезнь!

На каждой солнечной поляне

Мне вновь тебя являет лес.

О, скройте же, дубы и клены,

Хоть ненадолго, хоть на миг

От безнадежно глаз влюбленных

Желанный лик – твой светлый лик…

Серой мышке маленького роста

По земле бежать легко и просто.

Даже если б очень захотела,

Мышка все равно бы не взлетела.

Почему же я, когда витаю,

Думаю, что в небесах летаю?

Голова от времени седеет,

А душа глупеет и балдеет…

Мне сегодня очень захотелось

Облачиться, как все люди, в серость,

Чтоб глазами серыми смотреть,

Чтобы песен о тебе не петь.

Этой нежной лазури озер нет предела

На знакомом овале родного лица.

В тайну глаз загляну – вздрогну, похолодею,

Но мечта не уйдет: созерцать без конца.

Что за сила в тебе: притяженье земное?

Необъятных размеров сверхмощный магнит?

Ты в сознанье вошел, ты повсюду со мною:

Ведь когда тебя нет, образ память хранит.

Боюсь: а вдруг однажды не возьмешь

Лист в клетку ты с моим стихотвореньем? –

Вонзишь отказом в сердце финский нож,

Но это не сочтут за преступленье.

Отвергнутый, непризнанный "поэт",

Обидой, словно кровью, истекая,

Произнесет:

"Пусть не узнает свет,

Что доброта жестокая такая…"

Великодушному, искреннему,

доброму другу моему, рожденному в год Дракона

Дракончик мой любимый, говорящий!

(О дар Судьбы, от Бога исходящий!)

Пусть злобно ухмыляется округа

Над счастьем заиметь такого друга.

На дне озер твоих голубооких

Нет слов упрека колких и жестоких:

Великодушье, искренность, добро

Чеканит сердце, словно серебро.

Участие, как звонкие монеты,

Раздаривают людям всей планеты

В двадцатый век, как и во время оно,

Родившиеся под звездой Дракона.

Жгу на даче сушняк малины

И смородины терпкий куст…

Я довольствуюсь половиной,

Оттого и на сердце грусть.

Но когда в день осенней хмари

Это стройное существо

Вдруг улыбку свою подарит -

Мне не надобно ничего…

О родник синевы глубинной,

Не влеки, не вводи во грех:

Лишь довольствуясь половиной,

Может быть, я счастливей всех?

Грусть – живых обуза,

Сгинь же, поспеши!

Выпорхнула Муза

Из окна души.

Злобно и жестоко

Давит тишина.

Ядовитым оком

Вперилась луна.

Подвести бы круто

Жизненный итог…