Валерий Брюсов - Chefs d'œuvre

Тиной опутанный труп!

16 августа 1895

Ни умолять, ни плакать неспособный,

Я запер дверь и проклял наши дни.

И вот тогда, в таинственной тени,

Явился мне фантом женоподобный.

Он мне сказал: «Ты слышишь ропот злобный?

Для книг твоих разложены огни.

Смирись, поэт! мечтанья прокляни

И напиши над ними стих надгробный!»

Властительно слова звучали, но

Томился взор тревогой сладострастной,

Дрожала грудь под черным домино,

И вновь у ног божественно-прекрасной,

Отвергнутой, осмеянной, родной,

Я отвечал: «Зачем же ты со мной!»

4 — 6 сентября 1895

О, если б я мог быть невинным, как ты,

Как ты — отзвук лазурного эхо! —

Беспечно видеть твои черты,

С улыбкой слушать колокольчики смеха!

Целый день мы с тобой проводили б вдвоем,

Наслаждаясь запущенным садом,

Бегали б в темных аллеях, — потом

Отдыхать садились бы рядом.

Мы были б с тобой две сестры,

Делили грезы, радость, печали,

И если б столкнулись во время игры,

Струны желанья во мне не дрожали б.

Ноябрь 1894

Я весь день, всё вчера, проблуждал по стране моих снов;

Как больной мотылек, я висел на стеблях у цветов;

Как звезда в вышине, я сиял, я лежал на волне;

Этот мир моих снов с ветерком целовал в полусне.

Нынче я целый день все дрожу, как больной мотылек;

Целый день от людей, как звезда в вышине, я далек,

И во всем, что кругом, и в лучах, и во тьме, и в огне,

Только сон, только сны, без конца, открываются мне…

8 июня 1895

Когда былые дни я вижу сквозь туман,

Мне кажется всегда — то не мое былое,

А лишь прочитанный восторженный роман.

И странно мне теперь, в томительном покое,

Припомнить блеск побед и боль заживших ран:

И сердце, и мечты, и все во мне — иное…

Напрасен поздний зов когда-то милых лиц,

Не воскресить мечты, мелькнувшей и прожитой,

От горя и любви остался ряд страниц!

И я иду вперед дорогою открытой,

Вокруг меня темно, а сзади блеск зарниц…

Но неизменен путь звезды ее орбитой.

22 июня 1895

Хорошо одному у окна!

Небо кажется вновь голубым,

И для взоров обычна луна,

И сплетает опять тишина

Вдохновенье с раздумьем святым.

И гирлянду пылающих роз

Я доброшу до тайны миров,

И по ней погружусь я в хаос

Неизведанных творческих грез,

Несказанных таинственных слов.

Эта воля — свободна опять,

Эта мысль — как комета — вольна!

Все могу уловить, все могу я понять.

И не надо тебя целовать,

О мой друг, у ночного окна!

5 января 1895

Тонкой, но частою сеткой

Завтрашний день отделен.

Мир так ничтожен, и редко

Виден нам весь небосклон.

В страхе оглянешься — тени,

Призраки, голос «иди!»…

Гнутся невольно колени,

Плещут молитвы в груди.

Плакать и биться устанешь;

В сердце скрывая укор,

На небо черное взглянешь…

С неба скользнет метеор.

14 декабря 1894

Облегчи нам страдания, боже!

Мы, как звери, вгнездились в пещеры

Жестко наше гранитное ложе,

Душно нам без лучей и без веры.

Самоцветные камни блистают,

Вдаль уходят колонн вереницы,

Из холодных щелей выползают

Саламандры, ужи и мокрицы.

Наши язвы наполнены гноем,

Наше тело на падаль похоже…

О, простри над могильным покоем

Покрывало последнее, боже!

15 декабря 1894

Свиваются бледные тени,

Видения ночи беззвездной,

И молча над сумрачной бездной

Качаются наши ступени.

Друзья! Мы спустились до края!

Стоим над разверзнутой бездной

Мы, путники ночи беззвездной,

Искатели смутного рая.

Мы верили нашей дороге,

Мечтались нам отблески рая…

И вот — неподвижны — у края

Стоим мы, в стыде и тревоге.

Неверное только движенье,

Хоть шаг по заветной дороге, —

И нет ни стыда, ни тревоги,

И вечно, и вечно паденье!

Качается лестница тише,

Мерцает звезда на мгновенье,

Послышится ль голос спасенья:

Откуда — из бездны иль свыше?

18 февраля 1895