Валерий Брюсов - Все напевы

Девы, всех цветков нарядней,

Площадь, шумная народом.

Жизнью новой, незнакомой

Не встревожить нам руины!

Им виденья грустной дремы

Сохранили мир старинный.

С ними те же кругозоры,

И все то же море к стенам

Стелет синие уборы

С кружевами белой пены.

Июль, сентябрь 1906

С шумом на белые камни

Черные волны находят,

Мерно вставая рядами,

Пенные головы клонят.

Море ночное — из дали

Вал за валами торопит,

Белые камни — телами

Мертвых воителей кроет.

Морем упорным, полночным

Властвует дух-разрушитель.

С шумом покорным, немолчным

Волны идут на погибель,

1 июля 1906

Между гор грохочет эхо

Убегающего поезда.

Лунный глаз то глянет слепо,

То опять меж сосен скроется.

Сумрак тайно сблизил ветви,

Сделал скалы смутно-серыми

И внизу развесил сети

Над проливами и шхерами.

Воздвигает ангел ночи

Храм божественного зодчества,

И прохлада веет в очи

Вечной тайной одиночества.

21 июля 1906

Морской залив, вошедший в сушу

Так далеко,

Твою мечтательную душу

Понять легко!

Скале недвижной и холодной

Ты весть принес,

Что есть безумье зыби водной

И буйство грез!

Но там, где сосны сонно-строги

И мягок мох,

Ты слил, без сил, свои тревоги

В единый вздох.

Приник лицом к зеленым склонам,

В истоме спишь,

И только чайки странным стоном

Тревожат тишь.

10 — 23 июля 1906

Nynäshamn

Взрывают весенние плуги

Корявую кожу земли, —

Чтоб осенью снежные вьюги

Пустынный простор занесли.

Краснеет лукаво гречиха,

Синеет младенческий лен…

И снова все бело и тихо,

Лишь волки проходят, как сон.

Колеблются нивы от гула,

Их топчет озлобленный бой…

И снова безмолвно Микула

Взрезает им грудь бороздой.

А древние пращуры зорко

Следят за работой сынов,

Ветлой наклоняясь с пригорка,

Туманом вставая с лугов.

И дальше тропой неизбежной,

Сквозь годы и бедствий и смут,

Влечется, суровый, прилежный,

Веками завещанный труд.

Январь 1907

Над простором позлащенным

Пестрых нив и дальних рощ

Шумом робким и смущенным

Застучал весенний дождь.

Ветер гнет струи в изгибы,

Словно стебли камыша,

В небе мечутся, как рыбы,

Птицы, к пристани спеша.

Солнце смотрит и смеется,

Гребни травок золотя…

Что ж нам, людям, остается

В мире, зыбком как дитя!

С солнцем смотрим, с небом плачем,

С ветром лугом шелестим…

Что мы знаем? что мы значим?

Мы — цветы! мы — миг! мы — дым!

Над простором позлащенным

Пестрых нив и дальних рощ

Шумом робким и смущенным

Прошумел весенний дождь.

13 июня 1908

И первый лист любезен падший.

Вяч. Иванов

Здравствуй, Август, венчан хмелем,

Смуглый юноша-сатир!

Мы ковры под дубом стелем,

Мы в лесу готовим пир!

Будь меж нами гость желанный

За простым лесным столом.

Груды груш благоуханны,

Чаши пенятся вином.

Заплелись багрянцы клена

В золотую ткань дубов,

Но за ними — небосклона

Синий круг без облаков.

Словно этот плод созрелый,

Лето соками полно!

Пей же с нами чашей целой

Вечно жгучее вино!

Ты, серпы точивший в поле,

Ты, поднявший первый цеп,

Славь недели полной воли,

Новый плод и новый хлеб!

Август милый! отрок смуглый!

Как и мы, ты тоже пьян.

Свечерело. Месяц круглый

Озарил круги полян.

Мы не спорим, не ревнуем,

Припадая, как во сне,

Истомленным поцелуем

К обнажившейся спине.

1907

Задремал пастух понурый.

Над унылостью равнин

Тучи медленны и хмуры,

Преет мята, веет тмин.

Спит пастух и смутно слышит

Жвачку ровную коров,

А над сонным осень дышит

Чарой скошенных лугов.

Спит пастух, но в тихом стаде

Есть другой сторожевой —

В белом дедовском наряде

И с венцом над головой.

Он пришел от ближней речки,

Где дрожали тростники:

Перед ним встают овечки,

На него глядят быки.

Лошадям он гривы гладит,

Жеребят сбирает в круг,

И со злой овчаркой ладит,

Как хозяин и как друг.

Спит пастух, и дышит тмином,

И во сне виденьям рад…

Тихо бродит по долинам

Древний пастырь местных стад.

Август 1907

В небе благость, в небе радость, Солнце льет живую