Валерий Брюсов - Миг

С небом слился светлый свод Перикла,

Зов Эсхила влит в Ресефесер!

Боги умерли, Халдей и Мидий,

В тучах мертв, не глянет Саваоф;

Где покров, что лик скрывал Изиде?

Но, касаясь древних струн, Киприде

На ступень кладем мы горсть цветов.

29 апреля 1921

Ветки, листья, три сучка,

В глубь окна ползет акация.

Не сорвут нам дверь с крючка,

С Далью всласть могу ласкаться я.

Бирюза да изумруд,

Тучек тоненькие вырезы.

Губы жутко не умрут,

Не испив немые ирисы!

Даль, любовь моя! даль! даль!

Ты ль меня влечешь, мой гений ли,

До песков Сахар, до льда ль,

Что горит на пике Кении?

Синь и зелень розовей,

Алой дрожью веет с запада,

Вей, левкое! роза, вей!

Светлых веток запах? Запах? — Да!

Где-то здесь — тропа в огни,

Где-то в высоте — огонь и я!

Змеем двух нас обоими,

Вечной тайны теогония.

8 июня 1921

К чему чернеющий контур

Ты прячешь, гневный гигант,—

В тишине распластанный кондор

Над провалами сонных Анд?

В неделях бархатных кроясь,

Ты медлишь, чтоб, сон улуча,

Проступить сквозь атласную прорезь

Мига, разя сплеча.

Кровь тебе — в холодную сладость!

Медяное лицо поверни.

Где постромок серебряных слабость

У разбившей ось четверни?

Утаишь ли чудовищность крыльев?

Их нашим трепетом смерь!

Там, за кругом лампы, открытой

По ковру распростерта смерть.

Что ж! клонясь к безвольным бумагам,

Черчу пейзажи планет:

От кондоров горных у мага

Заклинаний испытанных нет.

22 июня 1921

Вечерней флейты страстный трепет

Слабеет в узкое окно;

И ветер звуки нежно треплет,

За нитью нить прядя руно.

В ее словах — просторы скорби,

Под солнцем выжженная тишь,

Закат прощальный гневно горбит

Мечту — сквозь гордость и гашиш.

Вечерней флейты ропот молкнет,

Но в тени яд влила змея,

Глаз голубой безгромных молний

Поспешно щурится, смеясь.

Я знаю: лживый хор предвестий

Ей вслух поет и стелет мглу…

А ночь растет: сады предместий,

Как грань, означены к углу.

Вы, звезды, в миги волю влейте,

Чтоб вновь ей ждать, живой вполне!

Мы преданы вечерней флейте,

Ах! мы — в вечеровой волне!

23 июня 1921

Слова любви еще так нежны,

Так жарки сгибы алчных рук,

Ночь, древний царь многоодеждный,

Бросая тьму на отсвет смежный,

Лицо к лицу гнет в счастьи бледном,

Пока в тиши поет победным

Пеаном — сердца к сердцу стук.

Но гаснет мрака дымный морок,

Пред сказкой страсти вскрыв провал.

Взор не напрасно горько зорок,

Сквозь хаос всех цветов, сквозь сорок

Узорных радуг, смотрит в глуби,

Где в круге красок, в жгучем клубе

Рок зыблет гладь своих зеркал.

Там лик твой чуждый — чарой явлен,

Глядит, обвит змеей огня,

Твой рот усмешкой гордой сдавлен…

Вход к тайнам замкнут, праздник справлен!

День новый, вождь необоримый,

На путь измен, тропой незримой,

Тебя влечет — прочь от меня.

21 апреля 1921

Видениями заселенный дом,

Моя, растущая, как башня, память!

В ее саду, над тинистым прудом,

Застыв, стоит вечеровое пламя;

В ее аллеях прежние мечты

На цоколях недвижны, меди статуй,

И старых тигров чуткие четы

Сквозь дрему лижут мрамор Апостату.

Как же ты

Вошла в мой сад и бродишь между статуй?

Суровы ярусы многоэтажной башни,—

Стекло, сталь и порфир.

Где, в зале округленной, прежде пир

Пьянел, что день, отважней, бесшабашней,

Вливая скрипки в хмель античных лир,—

В померкшей зале темной башни

Тишь теперь.

На бархатном престоле зоркий зверь,

Привычный председатель оргий,

Глаза прищуря, дремлет, пресыщен:

Окончив спор, лишь тень — Сократ и Горгий;

Вдоль стен, у шелковых завес, еще

На ложах никнут голые гетеры,

Но — призраки, навек сомкнувшие уста;

И лишь часы в тиши бьют ровно, не устав

Качаньем маятника двигать эры.

Зачем же ты,

Как сон и новый и всегдашний,

Вошла в мой сад и бродишь возле башни?

Там выше,

По этажам, к недовершенной крыше,

В заветных кельях — облики: глаза

Целованные, милых губ рубины,

Опалявшие мне плечи волоса,—

И комнат замкнутых глубины

Дрожат под крыльями произнесенных слов…

Их, вещих птиц, в года не унесло!