Иван Коневской - Мечты и думы

Ждем неземного рассвета.

Все же, все же… о, тот восторженный миг ожиданья,

Блесток и тени,

О, осени меня вновь на земном ты скитанье!

Пусть отодвинул ты в вечность с горним светом свиданье —

Был ты и будешь знаменьем новой ступени.

Жизни венец — этот час напряженности дивной

В этом пророческом свете заката.

Всякий раз отзовусь и кинусь вперед без возврата

Я на завет тот солнца, прощальный, призывный.

Начало января 1896. Петроград

Алексею Веселову

С детства вид знакомый:

Косогор песчаный,

Ельником поросший,

Мутненькая речка.

Небо так же мутно,

Пасмурно и немо.

Но под этим небом

Вырос витязь статный.

Строен он и тонок.

Кругом — ельник чахлый.

Сам же он, как елка,

Елочка густая.

Как с вершины елки

Зелень вниз склонилась,

Так и он глазами

И главою никнет.

Никнет точно в воды,

Воды дум волнистых,

Смутных и заветных,

Вещих, несказанных.

Есть в нем кровь и удаль:

Волос — черный, жаркий:

Жгучая печать то

Пламени плотского.

И его тянула

Вся роскошь земная —

И любовь, и взрывы

Воли молодецкой.

Глубоко все это

В душу западало,

Сердце колыхало,

Ночью в снах смущало.

Но… еще поглубже…

Гасли жизни вспышки,

Затихали вихри:

Там тоска таилась —

Тоска беспредельная,

Тоска безответная

О чем-то неведомом,

Прозрачном, воздушном.

Все росло, всплывало

Смутное влеченье,

Просилось наружу

И все вытесняло.

И всю жизнь ярко-алую

Одолеть должно было

Оно неминуемо…

Море вдруг открылося.

Замерли порывы

При вторженьи Бога,

Силы все смирились

Пред давно желанным,

Кинулись к Нему оне:

Бери нас, Родимый!

От тяжести оторваны,

Тебе отдаемся!

О как часто Ты нам

Мерещился, снился…

Отблеск Твой — ведь вот в чем

Наша суть святая.

И вникает витязь

В думную пучину.

Вздымаются волны,

Душу заливают.

И уж меч взял в руки он.

На брань снарядился —

И с буйством преступности,

И с глыбой косной биться.

Весь как бы из недр он

Нашей жизни вырос:

Прорвалося в нем

Все, что в нас накипело.

Будь же нам отрадой,

Отблеск наш родимый.

Лучистым видением

Среди мелколесья.

10 декабря 1895

Кручи, камни бесплодные,

Неба своды холодные,

Белый, тусклый, тоскующий,

Чуждый жизни ликующей,

Свет, бесплотное чующий,

Цветики, свету сродные.

В странных ущелиях дивная дева живет.

Вот она высится — Бог неотступно зовет!

Нетленно-белоснежною

Одеждой безмятежною

Вкруг стана вся закрылася…

Лицо же растворилося

В улыбку — и прилежную,

И умиленно-нежную,

И на все дни — безбрежную.

Приголубь меня, сердца больного родимая мать!

Вознеси на улыбке своей, дай мне духам внимать!

Из очей провидящих

Хоть слеза скатилася,

Но в улыбку и она

Тут же обратилася.

Вглядываюсь в лик ее,

Чтоб земная боль моя

В глубь земли спустилася.

И отдаться готов безвозвратно, вполне,

И нет тела на мне, и нет веса во мне,

И мне радостно дышится в вольной стране.

13 декабря 1895

С.-Петербург

Первозданная свежесть и резкость весны,

Крепкий запах весенней стихии!

Ты впиваешься в нас до нежнейшей струны.

И неистовства едко-сухие

Мы вдыхаем, сильны.

Дикий дух мятежа и войны,

Исступленные соки глухие,

Нас мутите вы властно, природы сыны.

Захмелеем же мы,

Словно древние гунны лихие…

15 мая. Петроград

Внедряйся в меня ты, о свет прославленный, горний!

Скачу на коне я, весь отшатнулся назад…

Поводья отпущены… Все просторней, просторней

Поля разбегаются, дерзко дали глядят.

Струись, лучезарный, вторгайся в душу и в тело!

Я все распахнул, ворота все настежь стоят.

Собой не владею я: мной краса овладела,

И хмелем привольным эфира волны поят.

Вместить бы себе кругозор в разверстые очи!

Да, вырваться хочется им из тесных орбит.

Они расширяются… но вместить нет им мочи:

Лик цельной красы в человечьем оке убит.

И весь свой состав предал ветру, лучам я в руки.

Волна набежала… крепчает грозный напор.

Вот дух захватило, я вздрогнул: восторг и муки…

И что за неистовый, непостижимый простор!

16 июня 1896

Михайловское