Дмитрий Мережковский - Из Собрания стихов (1904, 1910), Полного собрания сочинений (1912)

Тебя, о, Муза, оправдает Бог.

Мы не нашли в сердцах людей ответа,

Но только бы он до конца горел,

Огонь, которым жизнь моя согрета, —

Недаром я любил, страдал и пел.

Благословен святой удел поэта,

Благословен изгнанников удел,

Мой угол бедный, тихая лампада —

Моих ночей и тайных слез отрада.

Когда я с Музой начинал мой путь

И ждал победы, дерзостен и молод,

Как страшно было в Лете потонуть,

Как мучил славы ненасытный голод!

Но в тридцать лет ровнее дышит грудь,

Сулит покой нам Леты вечный холод:

Отрада есть в ее ночной волне, —

В молчании, в забвенье, в тишине…

А может быть и то: под слоем пыли

Меж тех, чьи книги только мышь грызет,

Кого давно на чердаке забыли,

Историк важный и меня найдет

И песнь мою о стародавней были

С улыбкою внимательной прочтет,

И гордую в изгнании суровом

Помянет Музу нашу добрым словом.

Теперь с тобой прощаясь, мы почтим,

Богиня, ту, что тихо спит во гробе,

Кто ангелом-хранителем твоим

Была во мраке, холоде и злобе.

Возлюбленную тень благословим:

Вы были мне заступницами обе,

И верую, что в час последний вновь

Меня спасет великая любовь.

Ты в горестный и страшный час, родная,

Придешь ко мне не с горестным лицом,

Не слабая, не жалкая, больная,

Такой, как ты была перед концом,

Но с девственной улыбкой, молодая,

С торжественно сияющим венцом,

Меня в преддверье новой жизни встретишь

И радостно на мой призыв ответишь.

Сотрешь с чела в предсмертной тишине

Холодный пот моей последней муки.

Чтоб слаще мне спалось в могильном сне,

Баюкая, на любящие руки

Возьмешь меня и тихо скажешь мне:

«Не бойся же, — нет смерти, нет разлуки.

Тебе я песню прежнюю спою, —

Усни, мой мальчик, баюшки-баю».

Великого обета не нарушу:

О, мама, скоро я к тебе приду!

Как погибающий пловец — на сушу,

Стремлюсь к тебе и радуюсь, и жду:

Душа обнимет родственную душу,

В твоих чертах любимых я найду, —

Как разрешишь ты все земные узы, —

Черты моей богини, вечной Музы.

Середина — конец 1890-х годов

«Или! Или! ламма савахфани?» — «Боже Мой! Боже Мой! для чего Ты меня оставил?» (Евангелие от Матфея, XXVII, 46.) Христос произносит эти слова на арамейском языке.

Дориносимый — носимый на копьях. Образ заимствован из древнеримской истории: подобно тому, как дружина поднимала на копьях стоящего на щите царя, небесное воинство несет на копьях Господа Сил небесных.

Перевозчик теней умерших через Стикс — реку подземного царства (греч. миф.).

Здравствуйте, спокойной ночи (франц.).

Дети, пить молоко! (нем.)

Тиберий, Клавдий-Нерон (42 до н. э. — 37 н. э.) — римский император.

Фемистокл (ок. 525 — ок. 460 до н. э.) — афинский полководец.

Волк… увидел… пасущихся на горе… (лат.).

Зачем и почему (лат.).

Как, когда, чтобы, о если бы (лат.).

Слова Христа: «…если… не будете как дети, не войдете в Царство Небесное» (Евангелие от Матфея, XVIII, 3).

Аристарх Самофракийский (1-я пол. II в. до н. э.) — греческий филолог; его имя стало нарицательным для обозначения доброжелательного критика и подлинного ученого.

Волшебница Армида — персонаж из поэмы Торкватто Тассо (1544–1595) «Освобожденный Иерусалим». В свои сады заманивала рыцарей-крестоносцев.

По-видимому, имеется в виду Катон Старший (234–149 до н. э.) — римский государственный деятель и писатель, поборник общественных интересов и чистоты нравов.

Цинциннат (V в. до н. э.) — римский патриций; по преданию, был олицетворением верности гражданскому долгу, доблести и скромности.

Сцевола, Гай Муций — по преданию, римский юноша-герой, пробравшийся в лагерь этрусков, чтобы убить этрусского царя. Будучи схвачен, сам опустил правую руку в огонь, чтобы показать презрение к боли и смерти.