Сергей Есенин - Том 1. Стихотворения

Один из критиков русского зарубежья С.П.Постников в рецензии на несколько номеров Кр. нови, выделив стихи Есенина «как настоящую вещь, как подлинное художественное произведение», писал: «Теперь у Есенина наступает новый период. Устал он, видимо, озорничать. И в стихах появилось раздумье, а вместе с тем и форма стихов стала проще. Не только в приведенном стихотворении чувствуется это <���выше цитировалась «Русь советская»>, но и в стихах «На родине» и «Отговорила роща золотая». Не берусь утверждать, что настоящее настроение Есенина устойчивое, но, во всяком случае, оно теперь есть и является интересным периодом в развитии этого талантливого поэта» (журн. «Воля России», Прага, 1925, № 3, март, с. 165).

«Синий май. Заревая теплынь…» (с. 211). — Бак. раб., 1925, 19 мая, № 110; Кр. новь, 1925, № 6, июль-август, с. 112.

Печатается по наб. экз. (машинописный список С.А. Торской правкой).

Автограф неизвестен. В наб. экз. помечено 1925 г. Датируется по первой публикации.

В рецензии на 3, 4, 5 и 6 номера Кр. нови за 1925 г., в которых было напечатано несколько стихотворений из «Персидских мотивов», «Песня», «Заря окликает другую…» и другие стихи Есенина, в том числе и данное, В.П.Друзин писал: «Мелкие стихи, за исключением двух отрывков Ильи Сельвинского из поэмы «Улялаевщина», не отличаются большой ценностью». И дальше, упомянув в общем перечислении «есенинские перепевы „Москвы кабацкой“ (что вынуждает Есенина топтаться на одном месте?)», завершал: «…скучно все это и зачем напечатано — неведомо» (журн. «Звезда», Л., 1925, № 4, с. 294).

Собаке Качалова (с. 213). — Бак. раб., 1925, 7 апреля, № 77.

Печатается по наб. экз. (вырезка из Бак. раб.).

Черновой и беловой автографы — РГАЛИ, без даты. Еще один беловой автограф — ГЛМ, также без даты. В наб. экз. не датировано, в Собр. ст. — 1925 г. При перепечатке в Кр. новь, 1926, № 2, февраль, с. 105 датировано: «Весна 1925 г.». Датируется по первой публикации и воспоминаниям В.И.Качалова, из которых явствует, что стихотворение было написано в марте 1925 г., в Москве, в дни, когда Есенин приезжал из Баку. Есенин был в Москве с 1 по 27 марта.

Широко известен рассказ великого мхатовского актера В.И. Качалова (1875–1948) об обстоятельствах, при которых возникло стихотворение (см. Восп., 2, 251–257).

«Несказанное, синее, нежное…» (с. 215). — Кр. нива, 1925, № 14, 5 апреля, с. 328; Бак. раб., 1925, 7 апреля, № 77; Кр. нива, 1925, № 30, 19 июля, с. 698.

Печатается по наб. экз. (вырезка из Кр. нивы № 30).

Черновой автограф — РГАЛИ, без даты. Беловой автограф — собрание М.С.Лесмана (хранится у Н.Г.Князевой, Санкт-Петербург), также без даты. В наб. экз. помечено 1925 г.

Песня (с. 217). — Бак. раб., 1925, 17 мая, № 108; Кр. новь, 1925, № 5, июнь, с. 23.

Печатается по наб. экз. (вырезка из Кр. нови С.А. Торской правкой).

Беловой автограф — РГАЛИ, без даты; судя по ряду внешних примет (бумага, карандаш, почерк и т. п.), выполнен одновременно С.А. Тографом «Не вернусь я в отчий дом…» и служил оригиналом для публикации в Бак. раб. В наб. экз. не датировано, в Собр. ст. — 1925 г. В.Ф.Наседкин передает рассказ Есенина о его жизни в Баку весной 1925 г.: «Катались на автомобиле. Попали в горы. В горах, знаешь, холодно, а я в одной рубашке. На другой день горлом пошла кровь. Я очень испугался. Чагин вызвал врачей. „Если не бросишь пить, через три месяца смерть“, — сказали они, и положили меня в больницу. Праздник, Пасха, а я в больнице. Мне казалось, что я умираю. В один день я написал тогда два стихотворения: „Есть одна хорошая“ и „Ну, целуй меня, целуй“» (В.Наседкин, «Последний год Есенина», М., 1927, с. 19). Пасха в 1925 году приходилась на 19 апреля. Датируется с учетом свидетельства В.Ф.Наседкина.

Это стихотворение Есенин читал и пел на собственный мотив. И.В.Евдокимов свидетельствует: «Есенин с необычайной силой пел это трагическое стихотворение, — между прочим, на своей свадьбе в июле 1925 г.» (Собр. ст., 4, 364). То же впечатление трагичности вынес Ю.Н.Либединский, также присутствовавший на свадьбе: «Сергей допел, все кинулись к нему, всем хотелось его целовать, благодарить за эту прекрасную песню, в которой необычайно переплелись и затаенная, глубокая тоска, и прощание со своей молодостью, и его заветы, обращенные к новой молодости, к бессмертной и вечно молодой любви…» (Восп., 2, 153). Печальной запомнилась мелодия песни Н.К.Вержбицкому (там же, 224). Но вот рассказ еще одного внимательного наблюдателя, В.А.Мануйлова, слышавшего «Песню» на квартире С.А. Толстой-Есениной в июне 1925 г.: «В этот вечер Есенин много читал, и особенно мне запомнилось, как он, приплясывая, напевал незадолго до того написанную «Песню»… Разгульный и лихой мотив этой песни напомнил мне, как в Баку Есенин читал мне отрывки из «Песни о великом походе», которую тогда писал» (там же, 186). Столь разные впечатления слушателей говорят об изменчивости интонаций автора в устной передаче своих произведений.