Виктор Цой - Музыка волн, музыка ветра

И этой осенью много дней чьих-то рождений.
И уж я постараюсь на них побывать.
А потом, игнорируя лужи и слякоть,
Я приду домой и мешком повалюсь на кровать.

Утром рано я встану и отправлюсь учиться.
И с похмелья я буду смеяться над всем.
Скоро будет зима, чтобы в весне раствориться.
А потом будет лето — неизвестно зачем…

И я начал за здравие, а кончу я плохо,
Написав наш порядковый номер — «600».
С чьих-то старых столов подбираю я крохи
И не в силах понять, что принес этот год.

Я иду, куда глаза мои глядят.
И если хочешь, пойдем со мной.
Я срубил под корень свой цветущий сад.
И то же будет с тобой.
Не закрывай на грязь и на боль глаза
И на цветы с усмешкой ты посмотри.
Сломай свои раз навсегда тормоза, глаза, пока
не поздно, протри.

Пойдем со мной и выпьем пива в ларьке,
Пойдем, хоть на этот раз.
Потом пойдем купаться в грязной реке.
Только не закрывай глаз.

Не надейся, что тебе будет навсегда
Всего четырнадцать лет.
Очень быстро летят твои года,
А ты все в розовом сне.
Не закрывай на грязь и на боль глаза
И на цветы с усмешкой ты посмотри,
Сломай свои раз навсегда тормоза, глаза, пока
не поздно, протри.

Пойдем со мной и выпьем пива в ларьке,
Пойдем, хоть на этот раз.
Потом пойдем купаться в грязной реке,
Только не закрывай глаз.

День как день, только ты почему-то грустишь.
И вокруг все поют, только ты один молчишь.
Потерял аппетит и не хочешь сходить в кино.
Ты идешь в магазин, чтобы купить вино.

Солнце светит, и растет трава,
Но тебе она не нужна.
Все не так и все не то,
Когда твоя девушка больна.
Когда больна.

Ты идешь в магазин, головою поник,
Как будто иссяк чистый горный родник.
Она где-то лежит, ест мед и пьет аспирин.
И вот ты идешь на вечеринку один.

Солнце светит, и растет трава,
Но тебе она не нужна.
Все не так и все не то,
Когда твоя девушка больна.
На вечеринку — один,
Когда твоя девушка больна.

Я стою в темном углу.
Я не знаю, что случилось со мной:
Так много мужчин,
И все хотят танцевать с тобой.
Разреши мне проводить тебя домой.
Разреши мне посидеть с тобой на кухне.
Разреши мне заглянуть в твои глаза.
Возьми меня с собой в этот рай.

Ты смотришь мимо меня,
И от этого я сам не свой.
Я боюсь улыбнуться тебе.
Но позволь же мне быть рядом с тобой.
В синем небе летят самолеты,
И один из них самый красивый,
Потому что на нем ты летишь ко мне.

Я встретил ее, я встретил ее:
Она там в кино,
И я пошел следом.
Я рядом купил билет.
И я подумал о том, что она
Может быть для меня сестрой.
И как раз в это время в зале погас весь свет.
Ах, эта братская любовь.
Горит во мне, живет во мне,
Сожжет меня дотла.

Мы были в зале,
И герои всех фильмов смотрели на нас,
Играли для нас, пели для нас.
И я ей сказал, что она лучше всех.
И что я очень рад.
А она улыбнулась и сказала,
Что я ей как брат.

Один американец поехал в Аргентину.
Он долго плыл по морю на старой бригантине.
Его встречали люди из племени ацтеков.
Они сказали: «Парень, есть для тебя невеста».

Он был еще чечакос, она была креолка.
Они сыграли свадьбу и стали жить в пампасах.
Она любила танцы, он стал носить сомбреро,
Купил себе мачете, срубил бамбук у дома.

Бамбук срубить непросто:
Он снова за ночь вырос.
Но все американцы — народ трудолюбивый.
Он снова взял мачете и срезал все побеги.

Я смотрю в окно на грустный бал зимы:
Деревья без листьев, долгая ночь.
С каждым днем труднее помнить лето.
Эти дни не могут мне помочь.

Мертвое тепло в железе батарей.
Мерзлые цветы на рынках плачут.
Каждый вечер хочется быть дома.
Эти дни не так уж много значат.

Первый снег красив, но он несущий смерть.
Голуби сидят на люках жизни.
В это время больше хочется тепла.
Я сижу и жду свою весну.

Стань птицей, живущей в моем небе.
Помни, что нет тюрьмы страшнее, чем в голове.
Стань птицей, не думай о хлебе.
Я стану дорогой.