Юрий Орлицкий - Русские поэты второй половины XIX века

Так, еще за три года до «Физиологии Петербурга», в 1842 году (то есть в год издания «Сумерек» Баратынского), Кукольник выпустил десять «тетрадей» альманаха под названием «Дагерротип. Издание литературно-дагерротипных произведений…», куда вошли и типичные «физиологии».

Но не будем погружаться в 1840-е годы. Важно иметь в виду главные литературные явления, непосредственно предшествующие и сопутствующие расцвету лирической поэзии, – то есть основные книги 1850-х годов. Это именно «очерковые» книги самого различного плана. Это тургеневские «Записки охотника», «Фрегат Паллада» Гончарова, севастопольские и кавказские очерки Л. Толстого, «Губернские очерки» Щедрина, «Старые годы» Печерского, «Очерки народного быта» Н. Успенского, «Очерки и рассказы» Кокорева и т. д.

Конечно, это разные книги. Но очевидно одно: все они, так или иначе, лишены цельной и законченной композиционно-сюжетной структуры – в чем, разумеется, объективно выразились очень существенные свойства художественного содержания. Все они, так или иначе, могут быть отнесены к «очерковому жанру». Само слово «очерк» – самый популярный жанровый термин эпохи. Принципиально очерковый характер имеют книги самого, пожалуй, типичного писателя 1850-х годов – Писемского. Таковы и его повести («Тюфяк», «Богатый жених») и, конечно, «Очерки из крестьянского быта».

Наконец, нельзя не видеть, что в русле этой же стихии находятся и самые ценные явления тогдашней прозы – автобиографические дилогия Аксакова и трилогия Л. Толстого, созданные в духе «хроник», а также «Былое и думы» Герцена.

Единственное значительное произведение середины 1850-х годов, выходящее за рамки этого основного русла, – роман или, точнее, романтическая повесть Тургенева «Рудин» (1856). Но в целом становление романа происходит лишь в самом конце 1850 – начале 1860-х годов, когда в течение трех-четырех лет появляются «Дворянское гнездо», «Тысяча душ», «Накануне», «Униженные и оскорбленные», «Мещанское счастье», «Отцы и дети» и т. д.

Итак, к моменту расцвета лирической поэзии в литературе господствовал «очерковый жанр», а вслед за «лирической эпохой» начался период небывалого расцвета и господства романа, продолжавшийся два десятилетия, до 1880-х годов.

Лирическая поэзия 1850-х годов сыграла огромную и необходимую роль в становлении романа , послужила своего рода мостом, переходной ступенью от «очерковой» литературы 1840—1850-х годов к величайшей эпохе русского и одновременно мирового романа.

Это, конечно, отнюдь не означает, что лирика Тютчева, Огарева, Некрасова, Фета, Полонского, А. Григорьева, А. Толстого, Майкова, Мея не имела самостоятельной ценности и значения. Но чрезвычайно важно, на мой взгляд, показать органическую взаимосвязь русской лирики и русского романа – нашей высочайшей национальной ценности.

Для становления романа 1860—1870-х годов огромное значение имела, конечно, первая великая эпоха русского романа, давшая «Евгения Онегина», «Героя нашего времени» и «Мертвые души», к которым постоянно возвращаются Толстой, Достоевский, Тургенев. Но необычайно острый и углубленный интерес вызывает у всех них современная лирическая поэзия. <���…>

Ф. Н. Глинка начинает свой творческий путь с «высокой» трагедии, продолжает псалмическую традицию Ломоносова, Сумарокова и Державина, пишет насыщенные славянизмами оды.

Глинка – типичный представитель «Союза благоденствия». Его поэзия отвечает просветительским задачам «Зеленой книги», ее отличительные черты – гражданственность и нравоучительность. В 1826 г. вышли два итоговых сборника Глинки – «Опыты священной поэзии» и «Опыты аллегорий, или иносказательных описаний, в стихах и в прозе». Это две ипостаси облика Глинки-поэта. «Опыты священной поэзии» – протестующая, активная поэзия. Библейская тема наполняется гражданскими, декабристскими образами, а «священная поэзия» становится политической.

Традицию псалмической поэзии Глинка перенимает как новатор. Он включает в псалом элементы элегического стиля и создает элегический псалом. В его псалмах нет запутанного синтаксиса, их слог, несмотря на обилие славянизмов, ясен и прост, как душевная беседа с Богом. И. А. Крылов иронизировал: «Глинка с Богом запанибрата, он Бога в кумовья к себе позовет». Поэт обращает к Богу свой гнев и надежды. Здесь и протест против рабства, и тоска по свободе, и обличение несправедливости: «Они как трости изломали законы дивные твои». «Они убили сироту. И со вдовицы ветхи ризы // Сдирает жадная рука». Глинка обращается к Богу как к гражданину, сочувствующему идеалам политической борьбы, он призывает к активности, к действиям. Псалмы Глинки будили гневные эмоции сограждан и звучали как призывы к действию русских свободолюбцев. «Опыты аллегорий» – литература дидактическая, призванная воспитывать нравственные идеалы. Глинка убежден, что с помощью искусства можно разрешать конфликты между человеческими страстями и нравственным долгом. Его поэтические иносказания написаны под несомненным влиянием элегической манеры Жуковского. Аллегории насыщены атмосферой эмоций, взгляд поэта обращен в глубины души, он открывает ее сокровенные тайники, где скрыты разнообразные оттенки меланхолии. Меланхолическое чувство вызвано ощущением разлада между земным бытием и мечтою об идеале. Но этот разлад связан уже не с социальным, а с нравственным бытием человека, и Глинка пытается устранить его религиозным морализированием.