Федор Тютчев - Полное собрание стихотворений

Тебе, болящая в далекой стороне,
        Болящему и страждущему мне
        Пришло на мысль отправить этот стих,
        Чтобы с веселым плеском волн морских
    Влетел бы ‹он к› тебе в окно,
        Далекий отголосок вод родных,
И слово русское, хоть на одно мгновенье,
Прервало для тебя волн средиземных пенье…

        Из той среды, далёко не чужой,
Которой ты была любовью и душой,
        Где и поднесь с усиленным вниманьем
Следят твою болезнь ‹с› сердечным состраданьем,
Будь ближе, чем когда: душе твоей присущ
Добрейший из людей, чистейшая из душ,
        Твой милый, добрый, незабвенный муж!
Душа, с которою твоя была слита,
Хранившая тебя от всех соблазнов зла,
С которой заодно всю жизнь ты перешла,
        Свершая честно трудный подвиг твой
        Примерно-христианскою вдовой!
        Привет еще тебе от тени той,
        Обоим нам и милой и святой,
        Которая так мало здесь гостила,
Страдала храбро так и горячо любила,
        Ушла стремглав из сей юдоли слез,
        Где ей, увы, ничто не удалось,
По долгой, тяжкой, истомительной борьбе,
        Прощая всё и людям и судьбе.
И свой родимый край так пламенно любила,
        Что хоть она и воин не была,
        Но жизнь свою отчизне принесла;
        Вовремя с нею не могла расстаться,
Когда б иная жизнь спасти ее могла.

      Британский леопард *
      За что на нас сердит?
      И машет всё хвостом,
      И гневно так рычит?
Откуда поднялась внезапная тревога?

      Чем провинились мы?
      Тем, что, в глуби зашед
      Степи средиазийской,
      Наш северный медведь —
      Земляк наш всероссийский —
От права своего не хочет отказаться
Себя оборонять, подчас и огрызаться.

      В угоду же друзьям своим
      Не хочет перед миром
       Каким-то быть отшельником-факиром;
И миру показать и всем воочию́,
      Всем гадинам степным
    На снедь предать всю плоть свою.
       Нет, этому не быть! — и поднял лапу…
Вот этим леопард и был так рассерже́н.
    «Ах, грубиян! Ах, он нахал! —
    Наш лев сердито зарычал. —
Как! он, простой медведь, и хочет защищаться
В присутствии моем, и лапу поднимать,
      И даже огрызаться!
       Пожалуй, это до́йдет до того,
Что он вообразит, что есть ‹и› у него
      Такие же права,
       Как у меня, сиятельного льва…
Нельзя же допустить такого баловства!»

       Конечно, вредно пользам государства
В нем образовывать особенное царство,
       Но несогласно с пользами подда́нства
И в Ханстве возбуждать особенное ханство,
Давно минувших лет возобновлять приемы и следы,
И, устранив все современные лады,
   Строй новый заводить,
       И самозванно, произвольно
       Вдруг на Москве первопрестольной
В затменье умственном, бог ведает каком,
Вдруг заявить себя ожившим баскако́м *
       Для несуществующей Орды.

         Во дни напастей и беды,
         Когда из Золотой орды
         В Москву баскаков насылали,
 Конечно, и тогда их выбирали,

      Москве предоставляя в дар
      Учтивейшего из татар, —
Насколько совместимы два эти слова —
     Ну, словом, лучшего из той среды,
      И не отправили бы Дурнова * …
А впрочем, тут много шума из пустого.

       Благоуханна и светла,
Уж с февраля весна в сады вошла,
И вот миндаль мгновенно зацвела,
И белизна всю зелень облила.

       Мы солнцу Юга уступаем вас:
       Оно одно — должны сознаться мы —
       Теплее нашего вас любит, —
А все-таки, хотя здесь царство и зимы,
       Мы ни с какими бы страна́ми
       Здешних мест не променяли.
       Здесь сердце ваше остается с нами.
       Ступайте ж, уезжайте с богом,
       Но сердце ваше нам залогом,
       Что скоро вы вернетесь к нам.
       И пусть в отъезда час со всех сторон,
       И даже с бедного одра страданья,
       Мольбы, благие пожеланья
       За вами понесутся вслед —
Всех русских душ торжественный привет.