Андрей Белый - Первое свидание

Кропя духами Аткинсона
Ей ометеленный подъезд,
Пред Нею, тайною иконой,
Я упивался блеском звезд;
Она ко мне сходила снами
Из миротворной глубины
И голубила глубинами
Моей застенчивой весны;
Персты орфической цевницы
Приоткрывали звуком бурь
И поцелуйные денницы,
И милоглазую лазурь.

Остановясь перед киотом,
Бывало, пав под фонарем,
Я, полоненный миголетом,
Моленьем тихим осенен;
В белопокровы, в ветроплясы
Метясь светелицей на нас,
Влача свистящие атласы,
Вставал алмазноглазый Спас.

Бывало: белый переулок
В снегу – дымит; и снег – летит.
И Богоматерь в переулок
Слезой перловою глядит.
Бегу Пречистенкою… Мимо…
Куда? Мета – заметена,
Но чистотой необъяснимой
Пустая улица ясна.

Кто там, всклокоченный шинелью,
Скрыв озабоченный свой взор,
Прошел пророческой метелью
(Седою головой – в бобер),
Взвиваясь в вой седоволосый,
Своей космою пурговой,
Снегами сеющий вопросы
На нас из Вечности самой.
А вихри свистами софистик
Заклокотали в кругозор,
Взвизжали: «Вот – великий мистик!»
И усвистали за забор.

Мигают звезды теософии
Из неба кубового в вой;
Провеял кризис философий,
Как некий гейзер снеговой:
Так в ночи вспыхивает магний,
Бьет электрический магнит;
И над поклонниками Агни,
Взлетев, из джунглей заогнит…

Бегу Пречистенкою – мимо:
Куда? Мета – заметена;
Но чистотой необъяснимой
Пустая улица ясна…

Проснулась на Девичьем Поле
Знакомым передрогом ширь:

– «Извозчик: стой!»
– «Со мною, что ли?»
– «В Новодевичий монастырь!..»
– «Да чтоб тебя: сломаешь сани!..»
………….

И снова зов – знакомых слов:
– «Там – день свиданий, день
восстаний…»
– «Ты кто?»
– «Владимир Соловьев:
Воспоминанием и светом
Работаю на месте этом…»
И – никого: лишь белый гейзер…
Так заливается свирель;
Так на рояли Гольденвейзер
Берет уверенную трель.

Бывало: церковка седая
Неопалимой Купины,
В метели белой приседая,
Мигает мне из тишины;
Перед задумчивым киотом —
Неугасимый фонарек;
И упадает легким лётом
Под светом розовый снежок.
Неопалимов переулок
Пургой перловою кипит;
И Богоматерь в переулок
Слезой задумчивой глядит.

Двадцатилетием таимый,
Двадцатилетием чернен,
Я слышу зов многолюбимый
Сегодня, Троицыным днем, —
И под березкой кружевною,
Простертой доброю рукой,
Я смыт вздыхающей волною
В неутихающий покой.