Марина Цветаева - Полное собрание стихотворений

Точно руки – вслед – от плеч!

Точно губы вслед – заклясть!

Звуки растеряла речь,

Пальцы растеряла пясть.

В час, когда мой милый гость...

– Господи, взгляни на нас! —

Были слезы больше глаз

Человеческих и звезд

Атлантических...

26 марта 1923

Терпеливо, как щебень бьют,

Терпеливо, как смерти ждут,

Терпеливо, как вести зреют,

Терпеливо, как месть лелеют —

Буду ждать тебя (пальцы в жгут —

Так Монархини ждет наложник)

Терпеливо, как рифмы ждут,

Терпеливо, как руки гложут.

Буду ждать тебя (в землю – взгляд,

Зубы в губы. Столбняк. Булыжник).

Терпеливо, как негу длят,

Терпеливо, как бисер нижут.

Скрип полозьев, ответный скрип

Двери: рокот ветров таежных.

Высочайший пришел рескрипт:

– Смена царства и въезд вельможе.

И домой:

В неземной —

Да мой.

27 марта 1923

Весна наводит сон. Уснем.

Хоть врозь, а все ж сдается: вс е

Разрозненности сводит сон.

Авось увидимся во сне.

Всевидящий, он знает, чью

Ладонь – и в чью, кого – и с кем.

Кому печаль мою вручу,

Кому печаль мою повем

Предвечную (дитя, отца

Не знающее и конца

Не чающее!) О, печаль

Плачущих без плеча!

О том, что памятью с перста

Спадет, и камешком с моста...

О том, что заняты места,

О том, что наняты сердца

Служить – безвыездно – навек,

И жить – пожизненно – без нег!

О заживо – чуть встав! чем свет! —

В архив, в Элизиум калек.

О том, что тише ты и я

Травы, руды, беды, воды...

О том, что выстрочит швея:

Рабы – рабы – рабы – рабы.

5 апреля 1923

С другими – в розовые груды

Грудей... В гадательные дроби

Недель...

А я тебе пребуду

Сокровищницею подобий

По случаю – в песках, на щебнях

Подобранных, – в ветрах, на шпалах

Подслушанных... Вдоль всех бесхлебных

Застав, где молодость шаталась.

Шаль, узнаешь ее? Простудой

Запахнутую, жарче ада

Распахнутую...

Знай, что чудо

Недр – под полой, живое чадо:

Песнь! С этим первенцем, что пуще

Всех первенцев и всех Рахилей...

– Недр достовернейшую гущу

Я мнимостями пересилю!

11 апреля 1923

Голубиная купель,

Небо: тридевять земель.

Мне, за тем гулявшей з а морем,

Тесно в одиночной камере

Рук твоих,

Губ твоих,

Человек – и труб твоих,

Город!

– Город!

Это сорок

Сороков во мне поют.

Это сорок

– Бить, так в порох! —

Кузнецов во мне куют!

Мне, решать привыкшей в мраморе,

Тесно в одиночной камере

Демократии и Амора.

21 марта 1923

Для тех, отженивших последние клочья

Покрова (ни уст, ни ланит!..)

О, не превышение ли полномочий

Орфей, нисходящий в Аид?

Для тех, отрешивших последние звенья

Земного... На ложе из лож

Сложившим великую ложь лицезренья,

Внутрь зрящим – свидание нож.

Уплочено же – всеми розами крови

За этот просторный покрой

Бессмертья...

До самых летейских верховий

Любивший – мне нужен покой

Беспамятности... Ибо в призрачном доме

Сем – призрак ты , сущий, а явь —

Я, мертвая... Что же скажу тебе, кроме:

– “Ты это забудь и оставь!”

Ведь не растревожишь же! Не повлекуся!

Ни рук ведь! Ни уст, чтоб припасть

Устами! – С бессмертья змеиным укусом

Кончается женская страсть.

Уплочено же – вспомяни мои крики! —

За этот последний простор.

Не надо Орфею сходить к Эвридике

И братьям тревожить сестер.

23 марта 1923

Поэт – издалека заводит речь.

Поэта – далеко заводит речь.

Планетами, приметами, окольных

Притч рытвинами... Между да и нет

Он даже размахнувшись с колокольни

Крюк выморочит... Ибо путь комет —

Поэтов путь. Развеянные звенья

Причинности – вот связь его! Кверх лбом —

Отчаетесь! Поэтовы затменья

Не предугаданы календарем.

Он тот, кто смешивает карты,

Обманывает вес и счет,

Он тот, кто спрашивает с парты,

Кто Канта наголову бьет,

Кто в каменном гробу Бастилий

Как дерево в своей красе.

Тот, чьи следы – всегда простыли,

Тот поезд, на который все

Опаздывают...

– ибо путь комет