Аделаида Герцык - Полное собрание стихотворений

Умей затихнуть, когда снегами
Вдруг заметется твоя стезя.
И в белой тайне, как за стенами —
Заря ли, ночь ли – узнать нельзя.

Когда невнятно, о чем веленье,
Гроза иль милость к тебе идет.
И только слышно в тиши мгновений
Неотвратимо судьба растет.

Не отзывайся на гул вселенной.
Родится воля из тьмы слепой.
Замкнись душою в тиши священной
И, если можешь, молись и пой.

Свежесть, утренность весенняя!
За ночь лес мой побелел.
И молитвенно нетленнее
Вся прозрачность Божьих дел.
В мглистом облаке вселенная,
Сердце тонет в красоте,
И свобода дерзновенная
Разгорается во мне.
Мир видений и безмерности
Я как клад в себе несу.
Не боюсь твоей неверности
В этом утреннем лесу!
Не хочу любви застуженной
В мире пленном и скупом,
Мое сердце,
Как жемчужина,
Вновь заснет на дне морском.
Оплетут его подводные
Голубые нити сна.
Только нежному, свободному
Надо мною власть одна!
Сосны млеют запрокинуты
В сине-бледной вышине,
Не останусь я покинутой
В этой утренней стране.
Я приманка всем желанная
(Перестанешь обнимать),
Станут зори златотканые
Хороводы вкруг водить.
Разомкну свои оковы я,
Струны в сердце задрожат,
И вплетутся песни новые
В мой причудливый наряд.
В каждый миг отчизна тайная
Стережет меня вдали.
Я недолгая, случайная…

Завершились мои скитания,
Не надо дальше идти,
Снимаю белые ткани я —
Износились они в пути.
Надо мной тишина бескрайная
Наклоняет утешный лик,
Зацветает улыбка тайная,
Озаряя грядущий миг…
Всю дорогу искала вечное,
Опьяняюсь духом полян.
Я любила так многое встречное
И несла в руке талисман.
Чрез лесные тропы сквозистые
Он довел до этой страны,
Чьи-то души, нежные, чистые,
За меня возносят мольбы.
И не надо больше искания,
Только ждать, горя об одном:
Где-то ткутся мои одеяния,
Облекут меня в них потом.
Озаренье святое, безгласное
Утолило печаль и страх,
И лежу я нагая, ясная
На протянутых Им руках.

Мерцает осень лилово-мглистая
И влажно льнет к земле родимой,
Горит любовь непобедимо
Янтарно-чистая.

Осенний ветер шумит просторами,
Дрожит прибрежная ракита.
Повсюду даль во мгле пробита
Людскими взорами.

Перед руками с мольбою вздетыми
Растают призрачные ткани, —
И грусть полей, и тьма желаний
Зажгутся светами.

Вся жизнь земная – богослужение
В душе поверившей, осенней.
Все безграничней и священней
Растет терпение.

О, этот зал старинный в Канашове!
Встает картин забытых рой,
И приближается былое
Неслышной плавною стопой.

Колонны белые. За ними
Ряд чинных кресел и столов.
В шкафу тома в тисненой коже
«Благоговенью» и «Трудов».

Рабочий столик, где, склонившись,
В атласных, палевых тонах
Мечтала бабушка, вздыхая,
Об эполетах и усах.

Рассказы вел о том, как было,
Герой Очаковских времен,
И за зелеными столами
Играли в безик и бостон.

Старинный, красный фортепиано!
Какой души сокрыт в нем след?
Из перламутра клавиатура
Звучит, как эхо прежних лет.

Гравюры гордо повествуют
О том, как персы сражены.
И сам Паскевич Эриванский
Взирает гордо со стены.

А дальше – в рамах золоченых
Красивых предков целый ряд, —
За мной хотя и благосклонно,
Но недоверчиво следят.

Кругом снега, во всей усадьбе
Стоит немая тишина.
И в окна мерзлые из парка
Струит свой бледный свет луна.

И я хожу, полна раздумья,
Средь этих лиц, средь этих стен,
И чую, что для нас былое
Глубокий, неразрывный плен.

Душа окована, как сетью,
Наследием минувших лет.
И мы живем и умираем,
Творя их волю и завет.

Быть может, мы – лишь тень былого?
Как знать, где правда и где сон?..
Стою тревожно в лунном свете
Среди белеющих колонн.