Ника Турбина - Стихи и статьи о Нике

…Сейчас в Ялте работы нет, денег нет, все тихо там помирают. Машке 13 лет уже, здоровая кобыла. Думаю, лет до 15 она там поживет, а потом будет поступать в Москве. А что ей делать в Ялте — на панель идти или огурцами торговать? Мама лежит, очень серьезно больна. А бабушка пашет, как конь.

— Что это за темная история такая, которая произошла с вами три года назад?

— Какая же темная? Упала с 5 этажа, вот с этого балкона. Да, очень неудачно — жива осталась.

— Писали, что вы вытряхивали коврик…

— Да, так я сказала. Перед операцией — а у меня было 12 операций, — приезжает девушка с микрофоном, у нее профессия такая, старая как мир, а я лежу, умираю от боли, — и я просто сказала — "иди на…" И девочка пошла… И после этого начала писать подобные вещи про коврики и прочее. Я что-то там ответила потом, что самое низкое для газеты — "рыться в чужом белье"…

Сейчас я вас посмешу. Месяц назад меня нашла каким-то левым путем секретарь детского писателя Альберта Лиханова. Я пришла к нему. Лиханов сидел, долго на меня пялился, задавал совершенно хамские вопросы. Наконец, я говорю: "Альберт Анатольевич, зачем я вам вообще нужна? Я свое время потеряла". — "Я книгу пишу. Вы как подопытная мне очень нужны". — "Как подопытная?" — "Ну, как из маленьких гениев дураки вырастают". Я не утрирую, все так и было. На самом деле очень смешно…

P.S. Однажды Ника выступала в Киеве. С ней была мама, которая уже носила Машу. К ней тогда кто-то подошел и спросил: "У вас второй гений родится?" На что Майя Анатольевна в ужасе ответила: "Не дай Бог, достаточно одного".

В статье использованы материалы фильма Анатолия Борсюка "Ника, которая…" и "Ника Турбина: история полета", премьера которого 21 января в 22.25 на канале "1+1".

А поживился на этой сенсации не один десяток паразитов от культуры

как по эту сторону границы, так и по ту, ведь перестройка же, гласность, новое мышление!

Когда она рассказывала о смерти своего маленького сына, слова были страшными и удивительно точными:

— В общем, парень очень неправильно поступил.

На самом деле я не знаю, было ли это с ней в действительности.

Точно так же, как не знаю, выходила ли она в действительности замуж за семидесятилетнего миллионера-садиста-психиатра из Швейцарии и жила ли там несколько лет, без страховки гоняя на мотоцикле по тихим улочкам Лозанны.

И уж совсем не знаю, был ли ее настоящим отцом до сих пор знаменитый советский поэт…

В действительности? А что для нее значила эта наша действительность?

Ведь в том мире, в котором она ЖИЛА, все было именно так, потому что она в это верила.

Именно в этом ее собственном мире и рождались стихи, которые сделали восьмилетнюю девочку из Ялты Нику Турбину всемирной сенсацией. А поживился на этой сенсации не один десяток паразитов от культуры как по эту сторону границы, так и по ту, ведь перестройка же, гласность, новое мышление!

С девочкой носились как с писаной торбой, возили на семинары, симпозиумы, фестивали, а там кавалеры, шампанское, красивая жизнь…

А потом вдруг стихи прекратились. Они просто высохли, как загаженный родник. Тогда и стала она вместо стихов писать свою собственную жизнь, глядя на нее со стороны. Писала наотмашь, без исправлений и планов, зато с безумными и бессмысленными друзьями, приносившими с собой светлую радость общения и добрую дюжину разнообразных пороков.

Наверное, она просто родилась лет на восемьдесят позже, чем должна была, для того, чтобы стать одной из легенд Серебряного века нашей литературы. Они ведь тогда тоже писали свою жизнь, только жизнь была другой, без бомжей, нашедших приют у батареи в кухне, без отключенного за неуплату телефона, без страшных правильных людей, с удовольствием смаковавших формулу «бывший поэт»…

Она мне показывала тот балкон в своей комнате, через перила которого уже один раз перелезла и отпустила руки. Показывала просто, без экзальтации, как бы объясняя, что все остальное, происходящее вокруг сейчас, — это так, мелочи. После того как ее буквально собрали по частям, самой большой мечтой для нее стала возможность заработать много денег и сделать «пластику» тех страшных шрамов, которые остались на роскошном теле, в начале 90-х позировавшем для «Плэйбоя»…

Господи, как же она любила людей! «Отдать последнюю рубашку» для нее было не образным выражением, а будничной нормой поведения! А для людей, окружавших ее в последние годы, к сожалению, нормой же было эти рубашки принимать.