Георгий Иванов - Стихотворения (Полное собрание стихотворений)

Один сказал с усмешкою: "Дождался!"
Другой заплакал: "Господи, прости…"
А чучела никто не догадался
В изгнанье, как в могилу, унести.

Голубая речка,
Зябкая волна, —
Времени утечка
Явственно слышна.

Голубая речка
Предлагает мне
Теплое местечко
На холодном дне.

Луны начищенный пятак
Блеснул сквозь паутину веток,
Речное озаряя дно.

И лодка — повернувшись так,
Не может повернуться этак,
Раз все вперед предрешено.

А если не предрешено?
Тогда… И я могу проснуться —
(О, только разбуди меня!),

Широко распахнуть окно
И благодарно улыбнуться
Сиянью завтрашнего дня.

Звезды меркли в бледнеющем небе,
Все слабей отражаясь в воде.
Облака проплывали, как лебеди,
С розовеющей далью редея…

Лебедями проплыли сомнения,
И тревога в сияньи померкла,
Без следа растворившись в душе,

И глядела душа, хорошея,
Как влюбленная женщина в зеркало,
В торжество, неизвестное мне.

Белая лошадь бредет без упряжки.
Белая лошадь, куда ты бредешь?
Солнце сияет. Платки и рубашки
Треплет в саду предвесенняя дрожь.

Я, что когда-то с Россией простился
(Ночью навстречу полярной заре),
Не оглянулся, не перекрестился
И не заметил, как вдруг очутился
В этой глухой европейской дыре.

Хоть поскучать бы… Но я не скучаю.
Жизнь потерял, а покой берегу.
Письма от мертвых друзей получаю
И, прочитав, с облегчением жгу
На голубом предвесеннем снегу.

Нечего тебе тревожиться,
Надо бы давно простить.
Но чудак грустит и б жится,
Что не может не грустить.

Нам бы, да в сияньи шелковом,
Осень-весен поджидая,
На Успенском или Волковом,
Под песочком Голодая,
На ступенях Исаакия
Или в прорубь на Неве…

…Беспокойство. Ну, и всякие
Вожделенья в голове.

Цветущих яблонь тень сквозная,
Косого солнца бледный свет,
И снова — ничего не зная —
Как в пять или в пятнадцать лет, —

Замученное сердце радо
Тому, что я домой бреду,
Тому, что нежная прохлада
Разлита в яблонном саду.

Тускнеющий вечерний час,
Река и частокол в тумане…
Что связывает нас? Всех нас?
Взаимное непониманье.

Все наши беды и дела,
Жизнь всех людей без исключенья…
Века, века она текла,
И вот я принесен теченьем —

В парижский пригород, сюда,
Где мальчик огород копает,
Гудят протяжно провода
И робко первая звезда
Сквозь светлый сумрак проступает.

На границе снега и таянья,
Неподвижности и движения,
Легкомыслия и отчаяния —
Сердцебиение, головокружение…

Голубая ночь одиночества —
На осколки жизнь разбивается,
Исчезают имя и отчество,
И фамилия расплывается…

Точно звезды, встают пророчества,
Обрываются!.. Не сбываются!..

Закат в полнеба занесен,
Уходит в пурпур и виссон
Лазурно-кружевная Ницца…

…Леноре снится страшный сон —
Леноре ничего не снится.

Я твердо решился и тут же забыл,
На что я так твердо решился.
День влажно-сиренево-солнечный был.
И этим вопрос разрешился.

Так часто бывает: куда-то спешу
И в трепете света и тени
Сначала раскаюсь, потом согрешу
И строчка за строчкой навек запишу
Благоуханье сирени.

Насладись, пока не поздно,
Ведь искать недалеко,
Тем, что в мире грациозно,
Грациозно и легко.

Больше нечему учиться,
Прозевал и был таков:
Пара медных пятаков,
"Без речей и без венков"
(Иль с речами — как случится).

Поэзия: искусственная поза,
Условное сиянье звездных чар,
Где, улыбаясь, произносят — "Роза"
И с содроганьем думают — "Анчар".

Где, говоря о рае, дышат адом
Мучительных ночей и страшных дней,
Пропитанных насквозь блаженным ядом
Проросших в мироздание корней.

Мне весна ничего не сказала —
Не могла. Может быть — не нашлась.
Только в мутном пролете вокзала
Мимолетная люстра зажглась.