Антон Дельвиг - Полное собрание стихотворений

Что нам в жизни сей краткой за тщетною славой гоняться,
Вечно в трудах только жить, не видеть веселий до гроба? -
Боги для счастия и веселья нам дни даровали,
Для наслаждений любви.

Пой, в хороводе девиц белогрудых, песни веселью,
Прыгай под звонкую флейту; сплетясь руками, кружися
И твоя жизнь протечет, как быстро в зеленой долине
Скачет и вьется ручей.

Друг, за лавровый венок не кланяйся гордым пританам.
Пусть за слепою богиней Лициний гоняется вечно,
Пусть и обнимет ее. Фортуна косы всеразящей
Не отвратит от главы.

Что нам богатства искать? им счастья себе не прикупим:
Всех на одной ладие, и бедного Ира и Креза,
В мрачное царство Плутона, через волны ужасного Стикса
Старый Харон отвезет.

Сядем, любезный Дион, под сенью развесистой рощи,
Где прохлажденный в тени, сверкая, стремится источник, -
Там позабудем на время заботы мирские и Вакху
Вечера час посвятим.

Лилета, пусть ветер свистит и кверху метелица вьется;
Внимая боренью стихий, и в бурю мы счастливы будем,
И в бурю мы можем любить! ты знаешь, во мрачном Ха’осе
Родился прекрасный Эрот.

В ужасном волненьи морей, когда громы сражались с громами
И тьма устремлялась на тьму и белая пена кипела, -
Явилась богиня любви, в коральной плывя колеснице,
И волны пред ней улеглись.

И мы, под защитой богов, потопим в веселии время.
Бушуйте, о чада зимы, осыпайтеся, желтые листья!
Но мы еще только цветем, но мы еще жить начинаем
В объятиях нежной любви.

И радостно сбросим с себя мы юности красну одежду,
И старости тихой дадим дрожащую руку с клюкою,
И скажем: о старость, веди наслаждаться любовью в том мире,
Уж мы насладилися здесь.

Поэт надутый Клит
Навеки закалялся со мною говорить.
О Клит возлюбленный! смягчися, умоляю:
Я без твоих стихов бессоницей страдаю!

Хлоя старика седого
Захотела осмеять
И шепнула: «Я драгого
Под окошком буду ждать.»

Вот уж ночь; через долину,
То за холмом, то в кустах,
Хлоя видит старичину
С длинной лестницей в руках.

Тихо крадется к окошку,
Ставит лестницу — и вмиг,
Протянув сухую ножку,
К милой полетел старик.

Близок к месту дорогому,
На щеке дрожит слеза.
Хлоя зеркало седому
Прямо сунула в глаза.

И любовник спотыкнулся,
Вниз со страха соскочил,
Побежал, не оглянулся
И забыл зачем ходил.

Хлоя поутру спросила:
«Что же, милый, не бывал?
Уж не я ль тебя просила
И не ты ли обещал?»

Зубы в зубы ударяя,
Он со страхом отвечал:
«Домовой меня, родная,
У окна перепугал…»

Хоть не рад, но должно, деды,
Вас тихонько побранить!
Взгляньте в зеркало — вы седы,
Вам ли к девушкам ходить?

Мне минуло шестнадцать лет,
Но сердце было в воле;
Я думала: весь белый свет -
Наш бор, поток и поле.

К нам юноша пришел в село:
Кто он? отколь? не знаю -
Но все меня к нему влекло,
Все мне твердило: знаю!

Его кудрявые власы
Вкруг шеи обвивались,
Как мак сияет от росы,
Сияли, рассыпались.

И взоры пламенны его
Мне что-то изъясняли;
Мне не сказали ничего,
Но уж друг друга знали.

Куда пойду — и он за мной.
На долгою ль разлуку?
Не знаю! только он с тоской
Безмолвно жал мне руку.

«Что хочешь ты? — спросила я, -
Скажи пастух унылый».
И с жаром обнял он меня
И тихо назвал милой.

И мне б тогда его обнять!
Но рук не поднимала,
На перси потупила взгляд,
Краснела, трепетала.

Ни слова не сказала я;
За что ж ему сердиться?
Зачем покинул он меня?
И скоро ль возвратится?

Скажи мне, Финиас любезный!
В какие веки неизвестны
Скажи, не вечно ли она
Жила не с нею, одиноко,
И, в телескоп вперяя око,
Небесный измеряла свод
И звезд блестящих быстрый ход?

Какими же, мой друг! судьбами
Ты математик и поэт?
Играешь громкими струнами,
И вдруг, остановя полет,
Сидишь над грифельной доскою,
Поддерживая лоб рукою,
И пишешь с цифрами ноли,
Проводишь длинну апофему,
Доказываешь теорему,
Тупые, острые углы?
Возможно ли, чтобы девица,
Как лебедь статна, белолица,
Пленилась модником седым,
И нежною рукой своею
Его бы обнимала шею,
В любви жила счастливо с ним?