Константэн Григорьев - Подборка стихов - часть первая

И легкие эльфы, и бабочек стаи,

Алмазы на бархате, розы, клинки.

Нас помнят, и мы забываем, конечно,

Что время затопит сиянье огня,

И я позабуду тебя неизбежно,

И ты, моя прелесть, забудешь меня.

Останутся где-то, как вздох отдаленный,

Окутаны стынущим шорохом звезд,

И лепет Фонтанки, и сумрак зеленый,

И золото в черном, и Аничков мост.

1988 год.

Тает-умирает...

Тает, умирает,

Вспыхнет и алеет,

Бликами играет,

Снова пепелеет.

Ты войдешь как эхо,

Тихо скрипнув дверью,

В переливы меха

Выдохнешь: "Не верю..."

Сядешь за спиною,

Рюмки переставишь,

Прозвучит виною:

"Все-таки сжигаешь?"

Я не постигаю

Твоего движенья.

Все, что я сжигаю,

Подлежит сожженью.

Снег деревья сада

Опушил забавно.

Ты не плачь, не надо

Посмотри, как славно:

Тает, умирает,

Вспыхнет и алеет,

Снова пепелеет,

Бликами играет...

Словно бы не тлеет,

А еще пылает.

1995 год.

Избранные хокку.

Об Ордене, о моих друзьях и о войне с критиками.

С другом за чашкой сакэ

Мы вспоминаем, смеясь,

Вечер в ДК МГУ.

Старый Хонсю удивлен

Бабочки стайкой летят

На куртуазный концерт.

Юкку, смешливый монах,

Лисам в осеннем саду

Том маньеристов читал.

Как оживился Гонконг!

То маньеристы идут

В белых своих пиджаках.

Слышишь - лягушка в воде

Лапками тихо гребет?..

Мы уже в Вечности, брат.

Только акулы в море

Да глупая трясогузка

Не слыхали про Орден.

Поезд. Колеса чух-чух.

В зюзю упившись вчера,

Рыцари Ордена спят.

Глянь - барсук моет лапки

В родниковой воде...

Шесть книг уж у Ордена!

Вишни в цвету по весне...

Ну, а про нас сняли фильм.

Это так, к слову пришлось.

Помнится, мы богатеям

Жестами объясняли:

Мол, очень хочется рису.

Вьются закатные ласточки

Над восточной террасой...

Пьют маньеристы сакэ.

Пишет сестра мне из Омска:

Тысячи школьниц Сибири

Вашими грезят стихами.

Мост через горное озеро

Из лепестков хризантем

Тянем пятнадцатый год.

Город Владимир хорош:

Делают классное в нем

Пиво, а также сакэ.

Вот, девчонки-послушницы

Пьют, как воду, сакэ,

Что меня беспокоит.

Как ни включу телевизор,

Вижу - снова Вадим

Звонкие песни поет.

Птицы над лесом кружат.

В куче опавшей листвы

Виктор резвится с женой.

Водки напился Андрэ:

Правый глазок помутнел,

Левый закрылся совсем.

Все маньеристы женаты.

Только один Андрэ

Ходит в веселый квартал.

Слышу подшипников тренье...

Есть среди нас механизм.

Кажется, это Добрынин.

Жуткий увидел я сон:

Я - механизм, как Андрэ.

Мы с ним в пустыне скрипим.

Богат безмерно Андрэ...

И все ж я богаче его

У меня есть осенний закат.

Дико вращая глазами,

Вадим куда-то промчался...

Время цветения лип.

Сражаются на сосульках

Вадим и Андрэ по весне...

Смотрю на них в умиленьи.

Взять бы всех наших врагов

Да и ударить башкою

О фарфоровый гонг.

Палкою поворошил

Я муравейник лесной...

Критик там дохлый лежал.

Что-то все меньше нападок

На знаменитый наш Орден...

Вновь чищу меч самурайский.

Критика в пропасть я бросил.

Рядом стоявший Магистр

Метко сказал: "Одним меньше".

Как мы вчера веселились!

Критика бросив пираньям,

Ели на даче эклеры.

Девушка, критик прелестный!

Весь обливаясь слезами,

Меч достаю самурайский.

Даже Магистр удивился:

"Больно лютуешь, Григорьев,

критики тоже ведь люди".

Что учудил наш Добрынин!

На конференции критиков

Всех уложил в одиночку!

После концерта Добрынин

Ходит с блокнотом за всеми,

Каждый фиксирует отзыв.

Орден в Японии (мини-цикл).

К роскоши быстро привыкнув,

Дня себе не представляю

Я без двух мисочек риса.

С завистью смотрят японцы,

Как маньеристы вдаль едут

На мотороллерах новых.

Рис уплетает Добрынин.

К бочке бежит Пеленягрэ

Съел уж свой рис, еще хочет.

Весь гонорар от концертов

Быстро истратил Добрынин

В зимнем веселом квартале.

К окнам прильнули японцы

Здесь, у огня, на циновках,

Виктор с женою резвится.

В Токио сразу наш Орден

Снялся в японской рекламе

Рисовой водки отличной.

Скорбно стоят маньеристы

Чтут память жертв Хиросимы,

А также жертв Нагасаки.

Про СССР.

СССР возродится!

Выше, товарищи, знамя

И на другие планеты!

Что вам и Кант, и Конфуций?

Самая мудрая мудрость