Михаил Лермонтов - Том 3. Драмы

Заруцкий (в сторону). Проклятое честное слово…

Юрий. Стреляй!

Заруцкий. Я готов. (Про себя) Выстрелю на воздух!

Юрий (в сторону). Может быть, он еще не виновен, может быть, она меня обманула… разве он не имел права ее любить, если был любим… однако ж это требует крови, крови… пускай моя кровь прольется. (Берет его за руку.) Будем стреляться друзьями…

Заруцкий. Что это? Откуда эта перемена?

Юрий. Позволь мне умереть твоим другом.

Заруцкий. К чему ж стреляться?

Юрий. Ах!.. Я хочу умереть или тебя убить, тайна тяготит мое сердце… короче: я должен с тобою стреляться…

Заруцкий. Но какая тайна?

Юрий. О нет! Не испытывай меня… не принимай участия, его не должно для меня существовать… не срывай покрова с души, где весь ад, всё бешенство страстей… позволь, лучше позволь мне тебя обнять в последний раз. (Обнимает.) (Поднявшись) Так, всё кончено… я сделал должное… последняя слеза всех моих слез, свинцовая слеза моих страданий упала ему на грудь… ее, может быть, пробьет мой свинец; что ж?.. Он будет тогда счастливей меня. (К нему) Добрая ночь, друг… а попы нам отпоют вечную память. (Становятся.)

Заруцкий (наводит пистолет). Раз… два…

Юрий. Постой!..

Заруцкий. На что!..

Юрий. Ты должен мне клясться, что если я буду убит… то ты ее больше ни разу не обнимешь… что ты кинешь ее навсегда… Заруцкий!.. Заруцкий!.. Не забудь, что мы еще друзьями… ты должен отомстить меня… Я для тебя всё сделал, что нужно. У меня в кармане бумага, где написано, что я сам застрелился… а ты беги! Беги!.. Совесть не должна тебя мучить: она всему виною…

Заруцкий. Твой ум расстроен: ты не знаешь, про кого говоришь…

Юрий. Не говори, не оправдывай ее: она черна как сажа… Не эта ли девушка клялась в любви на груди моей, не здесь ли хранится ее клятва?.. Я преклонял мои колена, как перед ангелом, ангелом невинности, – боже всемогущий, прости, что я оклеветал твое чистейшее творенье!..

Заруцкий. Коли дело делать, так скорей, нам могут помешать…

Юрий (в задумчивости). Какой адский дух толкнул меня за это дерево… зачем я должен был увидеть обман, мне приготовленный, зачем, выпивая чашу яда, мне должно было узнать о том, – в ту минуту, когда напиток уже на языке моем… Может быть, без этого я бы скоро ее разлюбил или провел месяцы наслажденья спокойного, на груди изменницы, – но теперь, теперь, когда я сам видел… теперь… змея ревности клубится в груди моей… ненависть пожирает мою душу… я должен отмстить за оскорбленное мое сердце…

Заруцкий. Волин! Готовься!..

Юрий (не слышит). Ужели это была необходимость; ужели судьбе нет другого дела, кроме терзать меня… она знает, что человек слабее ее: ты, грудь моя, бывшая всегда жертвенник одних высоких чувств… окаменей подобно ее сердцу… пускай на тебе дымится мщенье… О! Для чего в первые минуты любви закрыты от нас муки ревности?.. Но он, он… мой друг; ах! Зачем! Я б роздробил его череп… теперь я должен умереть… и что для меня жизнь, что снова блеснет разочарованной душе двадцатилетнего старика, (подумав) так я стар… довольно жить!..

Заруцкий (бьет его по плечу). Теперь не время размышлять… или ты боишься?..

Юрий (как от сна). Я готов! (Оборачивается и открывает лоб.) Дай я буду считать… когда скажу: три… спускай… раз, два (останавливается)… не могу… чудо! Сердце охладело… слова не льются… но я возьму верх.

(Слышен крик. Вбегает Любовь.)

Любовь (подбежав к Юрию, видит пистолет). Ах!.. Что это такое…

Юрий (отходя прочь). Ничего!..

Любовь (к Заруцкому). Ради неба!.. Что это значит! (Молчание.) Даже вы не хотите мне сказать… (К Юрию) Зачем эти пистолеты!.. И ствол к тебе…

Юрий (язвительно). Спроси у него… у этого гусара в золотом ментике и с длинными усами, он и теперь лучше удовлетворит твоему желанью, чем я.

Любовь (с нежным укором). Юрий! Зачем такой холодный тон… как ты скоро переменился…

Юрий (в сторону). О, непостижимое женское притворство. (Ей) Оставьте меня… я сказал вам, спросите у Заруцкого!..

Заруцкий (подходит к Юрию). Нам помешали – итак, до завтрашнего… (Уходит.)