Владимир Набоков - Стихи, 1916

Когда моя рука во тьме твою встречает,
Когда мои мечты звучат в твоих словах,
Когда душа болит и все-таки прощает,
Когда я узнаю себя в твоих слезах,

Когда от пустяка страдаю и ревную,
Когда хочу наш день божественно продлить,
Когда хочу с тобой и солнце поцелуя,
И думы разгадать, и горе разделить —

Я громко говорю, чтоб все меня слыхали,
Отважно, радостно и гордо говорю:
«Я знаю, я постиг все тайны и печали,
Я знаю жизнь теперь, я знаю, я люблю».

Хочется так много, хочется так мало…
Хочется улыбки сбыточного сна;
Хочется, чтоб взором ты мне отвечала
На вопрос безмолвный: любишь ты меня?

Хочется так много, хочется так мало…
Хочется, чтоб сердце мысли унесло;
Хочется, чтоб тихо ты мне целовала
Жаркими губами бледное чело.

Хочется так мало, хочется так много…
Хочется экстаза огненных ночей;
Хочется увидеть жизнь свою и Бога
В черных бриллиантах любящих очей.

Хочется так жарко, хочется так страстно
Хоть услышать эхо плача своего…
Хочется бесцельно, хочется напрасно…
Бешеный порыв и… больше ничего.

Бывало, в лазури бегут облака,
Находят на солнце, и радостный день
Темнеет мгновенно и гаснет слегка,
И тени сливаются в общую тень.

Так в нашей любви замелькает, бывало,
Пустячного спора мгновенная тень.
Она мимолетно, случайно упала;
За нею прекрасней покажется день…

Шепни мне слово, то слово дивное,
Но тихо его шепни;
Оно святое, оно наивное,
Как первый цветок весны.

Я вижу снова дорогу пыльную…
Мы молча с тобой идем…
Я помню, песню искал я сильную
И в слове нашел одном…

То слово — первое слово нежное,
Из белых слогов — оно;
Оно младое, оно безбрежное;
Как небо, всегда одно.

Я плакал без горя; ты вдаль загляделась…
Мы были одни с тишиной;
Зеленой рекою мы медленно плыли;
Мы счастливы были…
Мы молоды были с тобой…

Я горько смеялся; ты рвала ромашку —
Летали кругом лепестки.
Над сердцем разбитые клятвы кружились…
Мы молча простились
Неясным движеньем руки…

Усмешки сквозь горе и слезы сквозь счастье
Проходят своим чередом.
Так дождь благодатный бывает весною,
Так солнце порою
Смеется осенним лучом.

Хохочет гул людской, и смех его так груб,
Что мы ушли на брег к безмолвию мороза.
Дрожа касаюсь и твоих очей и губ,
А губы у тебя как огненная роза.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Скользит вечерний час, в июльском сне грустя.
Облокотилась ты на белые перила;
И даже пальчик твой не смею тронуть я,
Так нежен дальний луч над розовой могилой…

Солнечно-нежные губки
Слушали песню в крови —
Звук вдохновенный, но хрупкий,
Как одуванчик любви…

Ныне, когда налетает
Времени ветреный дух,
Вдруг одуванчик теряет
Весь свой серебряный пух…

Бледные нежные губки!..
Мало я чувствовал их!..
Мало я знал этих хрупких
Песней в крови молодых…

Сядь поближе ко мне. Мы припомним с тобой,
Как друг друга любили мы мало…
Дай мне ручки свои, а ресницы прикрой,
Чтоб мечту наша жизнь не пугала.

Мы припомним с тобой тот запущенный сад,
Где гвоздики цвели запоздало.
Ты грустишь… Твои ручки и губы дрожат,
Иль в былом ты печаль увидала?

Да, мы мало любили увядшие дни,
Дни осенние, дни золотые…
Но мы были вдвоем, и мы были одни…
Так к чему же упреки немые?

Вечереет в душе… Не грусти, не грусти…
Ты не помнишь, как ты говорила,
Что ты счастье нашла, что я счастлив, как ты…
Ты не помнишь… Но это ведь было.

Я буду слезы лить в тот грозный час страданья,
И плакать всей душой, и плакать как дитя,
И, может быть, тогда чуть слышно сквозь рыданья
Шепну, что умерла любимая мечта.

Но нет; я пред тобой не буду унижаться,
Не упрекну тебя, в чем упрекать могу;
И не скажу тебе, что больно расставаться,
Как не скажу о том, что я тебя люблю.