Иван Котляревский: Энеида

Она зовет на помощь Ганну,
Спеша Энея обличить,
Сердечную оплакать рану
И облегченье получить:
«Ганнуся, душка, рыбка, птичка,
Спаси меня, моя сестричка!
Сгубил несчастную Эней!
Как у него хватило духу
Меня покинуть, словно шлюху?
Не человек он, лютый змей!

Забыть его? Но сердцу силу
Такую негде почерпнуть!
Куда деваться мне? В могилу —
Один теперь остался путь.
Людьми и славой для Энея
Пренебрегла я, не жалея;
О боги, с ним забыла вас!
Ох, дайте мне напиться зелья,
Чтоб от любовного похмелья
Избавить сердце хоть на час!

Нигде не нахожу покою!
Не льются слезы из очей.
На белый свет гляжу с тоскою.
Светло лишь там, где мой Эней.
О Купидон, богов любимчик,
Зачем не взял тебя родимчик?
Жестокой тешишься игрой!
Нет, молодицы, нам защиты!
Все бабники, все волокиты —
С Энеем на один покрой!»

На участь горькую Дидона
В унынье сетовала так.
Не в силах возместить урона,
Ганнуся хлипала в кулак,
Тоскуя, слезы проливала
И рукавом их утирала,
Энея помогала клясть.
« Теперь оставь меня, сестрица, —
Вздохнув, промолвила царица, —
Дай мне нагореваться всласть».

Погоревавши, пострадавши,
Легла в хоромах на кровать;
Недолго думавши, гадавши,
С постели спрыгнула опять,
Нашла за печкою кресало
И пакли в пазуху наклала;
Босая вышла в огород.
Уже сгустилась тьма ночная,
Стояла тишина немая,
В домах крещеный спал народ.

Для зимних нужд на огороде
В скирду сложили очерет;
Хоть царской не под стать породе, —
В степи, однако, дров-то нет!
Сухой, горючий был, как порох, —
Держали на растопку ворох.
К нему Дидона подошла,
Взяла она кремень, огниво,
Достала паклю и на диво
Огонь раздула, разожгла.

Освободилась от одёжи,
Лохмотья кинула в костер,
Сама туда шагнула тоже,
Он к небу языки простер.
Покойницу закрыло пламя,
Рванулся черный дым клубами,
И повалил великий чад.
Энея, бедная, любила!
Из-за него себя сгубила,
Послала душу к черту в ад.

Эней, плывя по синю морю,
На Карфаген в слезах глядел.
Бедняга предавался горю,
Оплакивая свой удел.
Дидону покидал поспешно,
Рыдал, однако, неутешно,
Узнав, что на костре сожглась.
Небесное сулил ей царство,
Себе — чтоб кончились мытарства
И новая вдова нашлась!

Но тут, глядишь, взыграло море,
Крутые волны поднялись,
Разбушевались ветры вскоре,
Суда скрипели и тряслись.
От налетевшей непогоды
Чертовски закрутило воды,
Вертелись бешено челны,
Троянцев била дрожь с испуга,
Они глядели друг на друга,
Раздумья мрачного полны.

Среди Энеевой ватаги
Был весельчак и балагур,
Хватало у него отваги;
Он прозывался Палинур.
Смекнув быстрее всех, в чем дело,
Нептуну закричал он смело:
«Ты что затеял, пан Нептун?
Ужель тебе дурить не стыдно?
Про четвертак забыл, как видно!
Задать нам хочешь карачун?»

И после этой речи краткой
Храбрец троянцам говорит:
«Скитаться нам не больно сладко,
Вдобавок и Нептун мудрит.
Куда свой путь направим, братцы?
Нам до Италии добраться
Шальное море не дает.
Отсель Италия неблизко,
А в бурю морем ехать склизко, —
Челнов никто не подкует!

Зато земелька есть, ребята,
Невдалеке — рукой подать!
Страна Сицилия богата!
Там не житье, а благодать.
Простимся навсегда с уныньем,
В тот край без промедленья двинем,
Где добрый царствует Ацест.
Его столица мне знакома.
Там обживемся мы, как дома.
Небось он вдоволь пьет и ест!»

Чтоб выгрести из водоверти,
За весла казаки взялись,
И, словно подтолкнули черти,
Челны стрелою понеслись.
Сицилианцы их узрели
И от восторга одурели,
Бегут приезжих обнимать!
Поразобравшись меж собою,
Они отправились гурьбою
К царю Ацесту пировать.

Ацест Энею, словно брату,
Гостеприимством угодил.
Привел его радушно в хату,
Ему горелки нацедил.
С дороги закусил он салом
И кругом калбасы немалым,
Умял и хлеба решето.
Троянцы, позабыв о буре,
Как следует наелись тюри.
Голодным не ушел никто.