Леонид Корнилов: Корниловский мятеж

ты должен двигаться упрямо,

хоть с перекуром, но - вперед!

Хоть приблизительно, но - прямо!

Шахтеры

Шахтеры ложатся на рельсы

в надежде пустой, как карман:

груженный реформами Ельцин,

быть может, нажмет на стоп-кран.

Но поезда сердце не дрогнет,

когда машинист без души.

По траурной ленте дороги

он путь свой последний вершит.

Тот путь начинался с измены,

где лидер, предательски лих,

геройски плевался на пленум

и резал по горлу своих.

Пыхтя в политических кроссах,

он день ото дня матера

в сноровке мотать на колеса

куски человеческих тел.

Хоть чаша терпенья огромна,

глядит из ее глубины

глазницами "Белого дома"

расколотый череп страны.

...Земля под колеса ложится,

по Линчу себя расчленя.

Обугленным месивом жизни

сползает с Кавказа Чечня.

И вот уже мчит по Транссибу

тяжелый, как думы, состав.

И гимн разрушительной силы

орут демократы с листа.

Но все же под ухарский посвист

С тоски по народной любви

на бешеной скорости поезд

заносит на нашей крови.

И боли не чувствуешь, если

как взрыв оглушает прогноз:

шахтеры ложатся на рельсы,

чтоб поезд пустить под откос.

"Мерседес-600"

Малыша в коляске яркой,

словно мед в пчелиных сотах,

раздавили иномаркой

мерседесом шестисотым.

А в салоне чуть качнуло

для подъема настроенья,

да чуть выше подмахнула

жрица заднего сиденья.

Мерседесы девяностых,

как в года сороковые

"Мессершмитты". Дранг нах остен...

Бомбы - цены ломовые.

Мерседес - он тот же мессер,

только вместо крыльев скаты.

В нем бандит с банкиром вместе,

потому все банки взяты.

Голый зад ночного клуба,

словно солнце для неспящих.

Погибают под Бамутом,

Под Москвою строят дачи,

Честь и совесть - от "Плэйбоя".

От политиков - продажность.

Продаешься - значит, понял

своего плебейства важность.

Мерседесы-мессершмитты.

За рулем сидят бандиты.

Новорусская элита.

Вместо лбов - затылки бриты.

Где таланты? Где поэты?

Звезд никто не открывает.

"Воровским авторитетом"

диктор сволочь называет.

Журналеры душегуба

наградили званьем "киллер".

Пахана преступной группы

величают в прессе "лидер".

Мерседесы-мессершмитты.

За рулем сидят бандиты.

Узколобая элита.

А менты - заместо свиты.

Бизнесмены, как сексоты,

лижут пятки рэкетирам.

Ты шманаешь, шестисотый,

по карманам и квартирам.

Я с таким отменным гадом

не разъедусь на дорогах.

Тормозить, пальцатый, надо,

если я уперся рогом.

Ты на руки мне не пялься

в них ни грамма музыканта.

Раскулаченные пальцы

самоучки-дуэлянта.

От удара я разобран.

Не узнают - быть богатым.

Но обломки своих ребер

я вонзаю мерсу в скаты.

Мисс физиология

Останкинская девочка.

Нога, как телебашня.

На что же ты надеялась

на конкурсе вчерашнем?

Как запросто разделась ты

отдаться пьедесталу.

Конечно, ты не девочка,

но женщиной не стала.

У женщины есть тайны,

как у Земли есть ночи.

Другие пьедесталы

лелеют непорочность.

А ты на самом деле

всего лишь искаженье.

И можешь стать моделью,

но самых худших женщин.

Умеешь, длинноногая,

ты продавать свой низ.

Ты - мисс физиология.

Хотя при чем тут мисс.

У подиума подлый ум.

И на уме лишь деньги.

Их за подъем на подиум

дают, как за паденье.

Ты падаешь, ты падаешь...

Уже ты - мисс Россия.

И только тем и радуешь,

что падаешь красиво.

С экрана ты позируешь

коронным видом снизу.

Но тщетно моделируешь

улыбку Моны Лизы.

Останкинские девочки,

наложницы успеха,

на что же вы надеялись,

раздевшись на потеху?

Прокручены, проверчены

сквозь мясорубку порт,

вы стать моделью женщины

пытаетесь упорно.

Но разведет судьбинушка

по сутенерским стойлам.

На клячах шоу-бизнеса

прокатятся за стройность.

"Капуста"

У новых русских есть "капуста",

Чего у них там только нет!

А вот у нас в карманах пусто,

Зато у нас в душе рассвет.

У них богатство за душою.

У нас нет худа без добра.

У нас, брат, самое большое

стихи и песни до утра.

Меняют нары на Канары

И на Майами тянут срок.

Они создали культ навара.

И добрый дядя им помог.

Ох, этот дядя - дядя Боря,

Когда не в шутку занемог,

Он завещал нам выпить с горя

На протяженье его ног.

Помилуй Бог, с какого горя?

У нас в помине горя нет.