Райнер Рильке - Книга образов

в нем погас игры веселый знак,

и, гляди, массивный, непокорный,

скрученный из ненависти черной

и в себя зажатый, как кулак,

и, почти не видя ничего,

он поднял, как знамя, горб кровавый

и рога откинул — он, всеправый,

мудрый и извечный враг того,

кто, весь в золоте, с повадкой гибкой

боком встал и, как пчелиный рой,

изумленного быка с улыбкой

пропускает под своей рукой

и на вой трибун и всплески рук

поднимает взор, разгорячен,

словно в воздухе проводит круг

тьмой и блеском глаз, и, как бы ради

тех, кто смотрит, и почти не глядя,

неподвластный злости и задору,

и ища в самом себе опору,-

в накатившуюся и слепую,

обреченную волну живую

нежно шпагу опускает он.

Перевод В. Летучего

Нет, я не из камня башню строю —

из живого сердца моего:

есть еще и боль, и мир покоя

там, где нет, казалось, ничего.

Есть еще песчинка в сверхвеликом,

на краю застывшая на миг,

и последнее: печальный лик

с навсегда окаменевшим вскриком

над неутоленной пустотой,

что к себе неумолимо тянет,—

и сейчас он тихо в дали канет,

примирясь с блаженной тишиной.

Перевод В. Летучего

Он ангела, кто легкими стопами

и узнанный явился — как никто,

прямой и светлый, весь окутан в пламя,-

просил, не притязая ни на что,

его оставить тем, кем подвизался:

проторговавшимся купцом; и он

читать не мог и вестью был смущен,

под коей и мудрец бы надорвался.

Но ангел всучивал силком почти

исписанный листок и, ясновзорый,

не уступал и требовал: прочти.

И он прочел ~ и ангел пал без сил.

А он теперь уже был тем, который

постиг, и следовал, и совершил.

Перевод В. Летучего

Вход в старый парк зеленой темнотой

его облег, как плащ, прохладой вея,

как вдруг вдали, в другом конце аллеи,

что в этот час была совсем пустой,

в зеленом солнце, как в листве зеленой,

фигурка белым огоньком

зажглась и долго отдаленной

казалась, проходя по затененной

дорожке, прежде чем потом

обдало нестерпимым светопадом

ее бесшумные шажки.

И тени сразу стали глубоки,

открытые глаза качнулись рядом,

и, наконец, обрисовался лик

и, как картина, замер в ожиданье

на миг немого противостоянья:

и вечным стал, и сгинул в тот же миг.

Перевод В. Летучего

В аллее затаилась глубина;

он шел, — вокруг все тускло зеленело,

прохлада в мглистый плащ его одела,

как вдруг на том конце, как из окна,

откуда-то из пламенного лета

фигура женская взялась,

вся солнечными бликами одета,

гонимая вперед волнами света,

и, вся переливаясь и светясь,

она несла с собою брызги эти,

плыл в белокурых всплесках каждый шаг…

И вдруг, как будто канув в полумрак,

глаза возникли, словно на портрете,

и ожили, вплоть до дрожанья век,

черты лица, как будто вновь рождались…

В тот миг они друг с другом поравнялись,-

все стало вечным, и ушло навек.

Перевод Т. Сильман

Чужд заботам, шуму и тревоге,

ни на чей не откликаясь зов,

приходил и снова был таков,

ибо эти ночи на дороге

он любил и с вожделеньем ждал.

Множество ночей он проблуждал

под сияньем звезд, что освещали

этот сонный мир и эти дали —

он, как битву, ночи наблюдал;

а иная, под луной немая,

как на щит селенья поднимая,

то сопротивлялась, то сдавалась,

и вела то в парки, то в именья;

здесь он даже на одно мгновенье

помышлял остаться, но казалось,

что ему теперь не жить нигде;

и уже за первым поворотом

первый мост, а за десятым, сотым

город, словно тонущий в беде.

Только все увидеть и отбросить,

и мечта о доме не проснется —

счастье, слава, собственность — всё дым…

Но иной раз будто он очнется —

это стертый камень у колодца

вдруг ему почудился родным.

Перевод Т. Сильман

Суть всех сутей и зерно всех зерен,

косточки наисладчайший плен —

звездный мир, до края необзорен,-

плоть твоя: да будь благословен.

Ты — свободен; твой покров, смотри,-

в бесконечности, и распирает

сок ее мятежный изнутри.

Свет ее снаружи обтекает,

потому что время рассчитало

солнц твоих круговорот.

Но твое первоначало

сонмы солнц переживет.

Перевод В. Летучего