Елена Гуро: Небесные верблюжата. Избранное

В 1903–1905 годах Гуро и Матюшин посещают мастерскую Яна Ционглинского, превосходного педагога и замечательного мастера. В 1906 году, разойдясь с Ционглинским во взглядах на современную живопись, они переходят в частную студию Елизаветы Званцевой, располагавшуюся в доме на углу Таврической и Тверской улиц (как раз под знаменитой «башней» Вячеслава Иванова), где преподавали Лев Бакст и Мстислав Добужинский. Последний писал в своих мемуарах «Встречи с поэтами и писателями»: «Я хочу вспомнить тут одну мою необыкновенно талантливую ученицу, Елену Гуро, маленькое, болезненное, некрасивое существо (она умерла очень скоро), которая была очень тонким и очаровательным поэтом. Она успела напечатать только одну маленькую книжку стихов, ею самой прелестно иллюстрированную и посвященную ее сыну, который существовал лишь в ее воображении» [4] «Новый журнал», Н.-И., 1945. № 11.С. 282–283; то же — см.: Воспоминания о серебряном веке. М., 1993. С. 354. На самом деле, при жизни Гуро были изданы две ее книги: «Шарманка» и «Осенний сон». .

В 1905 году Елена Гуро впервые дебютировала как художник, сделав — по предложению харьковского издателя Кранихфельда — иллюстрации к «Бабушкиным сказкам» Жорж Санд. В это же время состоялся и ее литературный дебют. В «Сборнике молодых писателей» (СПб., 1905) появился первый прозаический опыт Гуро под названием «Ранняя весна». Через год в журнале «Счастье» был напечатан ее рассказ «Перед весной». Но настоящее литературное крещенье приходится на февраль 1909 года, когда вышла первая книга Елены Гуро «Шарманка» [5] В статье «Елена Гуро», вышедшей в «Книжных новостях» в 1938 году, Н. Харджиев и Т. Гриц писали: «Книга вначале осталась незамеченной: критические отзывы появились лишь четыре года спустя». Это не совсем верно. В том же 1909 году в «Русской мысли» была напечатана рецензия на «Шарманку» В. Малахиевой-Мирович (Кн. 7. С. 164–165); см. также: Кова К. След обретен (Е. Гуро. «Шарманка») // Жатва. 1915. Кн. 6–7. С. 447–454 и Венгров Н. О книгах Е. Гуро// Современник. 1914. Кн. 6. С. 119–120. . Большого шума в прессе она не вызвала, но благодаря «Шарманке» Гуро нашла и благодарных читателей, и людей, близких по духу, будущих соратников.

Михаил Матюшин писал: «Судьба этой книги была трагична. Суворин, взявшийся ее распространять, через год вернул все экземпляры нераспакованными. Мы разослали их по библиотекам санаториев.»

«Шарманку» любили А. Блок, А. Ремизов, Л. Шестов. Эта книга многих пленила силой «душевного импрессионизма» [6] Матюшин 1976. С. 138. .

Именно в год выхода «Шарманки» состоялось знакомство Елены Гуро и Александра Блока. Оба они приняли участие в литературно-художественном альманахе «Прибой» (Кн. 1. СПб., 1909), где было напечатано стихотворение Блока «Своими горькими слезами…» с рисунком Гуро [7] В этом же альманахе помещен еще один шмуцтитул Гуро — к рассказу Осипа Дымова «Весталка». .

В 1912 году, после беседы с Матюшиным и Гуро у автора книги «Стереоскоп» А. П. Иванова, Блок записал в дневнике: «…Глубокий разговор с Гуро» [8] Блок А. Собр. соч.: в 8 т., М., 1963. Т. 7. С. 120. . Михаил Матюшин в своих воспоминаниях свидетельствовал, что разговор этот «был очень мучителен для нее… Это был экзамен, а не обмен мнений равных. Лена обладала огромным разумом и живым творческим словом. С ней не так уж было просто тянуть канитель, а надо было и вспыхивать, и я видел, как Блок долго не мог оторваться от Лены. Да, наверное, все заинтересованно смотрели на нее и Блока, делая вид, что разговаривают между собой.

Вышли вместе от Ивановых. Блок шел с женой, но продолжал разговаривать с Гуро. Мы звали Блока к себе, но не пришлось встретиться, дороги пошли разные» [9] Матюшин 1994. С. 92. …

Интерес к личности и произведениям Елены Гуро Блок сохранял и в дальнейшем. За месяц до ее смерти, в марте 1913 года, он оставляет в дневнике запись: «…Подозреваю, что значителен Хлебников. Е. Гуро достойна внимания» [10] Блок А. Дневники 1911–1913 гг. Л., 1928. Т. 1. С. 194. .

И Александр Блок, и Вячеслав Иванов пытались привлечь Гуро к участию в символистских сборниках. Сотрудничество не состоялось. Дорога, которую она выбрала, привела ее в стан будетлян [11] Так называл Велимир Хлебников своих друзей и соратников, устремленных в будущее «времяко'пов в толпе нехотяев». .

В апреле-мае 1908 года Елена Гуро вместе с Михаилом Матюшиным участвует в «Выставке современных течений в искусстве», организованной Николаем Кульбиным, одним из первых пропагандистов нового искусства в России. Еще через год Гуро и Матюшин вступают в группу Кульбина «Треугольник» и принимают участие в выставке «Импрессионисты», после которой сближаются с братьями Бурлюками, Давидом и Владимиром, и Василием Каменским, а через него, позднее, в начале 1910 года — с Велимиром Хлебниковым. Вслед за Бурлюками Хлебников стал бывать в их квартире на Лицейской (ныне — ул. Рентгена), ставшей своеобразной штаб-квартирой кубофутуристов. А в 1912 году, когда В. Маяковский приезжает в Петербург, чтобы выступить с докладом «О новейшей русской поэзии», он знакомится с Еленой Гуро. Благодаря встрече с ней и Матюшиным состоялось второе его выступление в печати: два стихотворения («Отплытие» и «В шатрах истертых масок цвел где…») Маяковского и тексты Алексея Крученых попадают в «Садок судей И» (СПб., февраль 1913) — вместе с произведениями участников кубофутуристической группы «Гилея», в которую они вошли: В. Хлебникова, В. Каменского, Давида и Николая Бурлюков, Б. Лившица, Е. Низен и Е. Гуро.