Борис Поплавский - Сочинения

Удивительных спящих лиц,
Не глядевших, не павших ниц.

Но меж ними волшебство и дождь,
Слой безумный, там адова дочь,

Отвратительный прекрасный цирк
Где танцовщицы и мертвецы.

Было тихо в мире, было поздно.
Грязный ангел забывал свой голод
И ложился спать под флагом звездным
Постепенно покрывавшим город.

А над черным веером курзала.
Где сгорел закат костер печали,
Тихо небо растворяло залы.
Ночь на башне призраки встречали.

Голоса их были безмятежны.
Все что было спало перед ними
На святой равнине белоснежной.
Все что будет плыло еле зримо.

На краю небес, на грани ночи
Просыпались звезды, снились очи.
Далеко внизу луна всходила.
И ночная птица тихо выла.

С башни пело время, гасла башня
И луна кралась в одной рубашке.
Грязный ангел спал в лучах рассвета.
И к нему с небес плыла комета.

Розовый свет опускается к белой долине,
Солнце встает, занимается небо души.
Ангел танцует в лучах золотой мандолины,
В парке замерзших деревьев блестят камыши.

Утро зимы начинается заревом снега.
Падает вечность бесшумно на теплую руку,
Чистая вечность спускается к телу, как нежность.
И исчезает припав к воплощенному духу.

Мертвое солнце на розовом айсберге дремлет,
Тихо играет в темнице оркестр заключенных.
Черные души с огнями спустились под землю.
В небо поднялись священные тени влюбленных.

Снег мироздания падает в воздухе черном.
Дева рассвета блуждает среди экипажей;
Тихо за ней наклоняясь процессией скорбной
Шествуют сонные, желтые призраки газы.

Все засыпает, на башнях молчат великаны.
Все изменяется к утренним странным часам,
Серое небо белесым большим тараканом
В черное сердце вползает нагим мертвецам.

В безысходном кривом переулке
Черный, страшный фургон проезжал,
На камнях ежедневной прогулки
Карлик солнце раздавлен лежал.

Мы спустились под землю по трапу,
Мы искали центральный огонь,
По огромному черному скату
Мы скользнули в безмолвье и сон.

В бесконечных кривых коридорах
Мы спускались все ниже и ниже.
Чьих-то странных ночных разговоров
Отдаленное пение слышим.

«Кто там ходит?» — «Погибшая память».
— «Где любовь?» — «Возвратилась к царю»
Снег покрыл, точно алое знамя,
Мертвецов, отошедших в зарю.

Им не надо ни счастья, ни веры,
Им милей абсолютная ночь,
Кто достиг ледяного барьера
Хочет только года превозмочь.

И свернувшись в кровати, как дети
Великанов ночных обмануть,
В мир зари отойти на рассвете,
Отошедшую память вернуть.

Сонно алые трубы пропели мою неудачу,
Мне закрылись века, покрывается снегом река,
Я на острове смерти лежу неподвижно и плачу.
И цветут надо мной безмятежно огни облака.

Там весна золотая и странное долгое лето,
И какие-то белые башни, где сонная музыка
Тихо к ним подлетает из темного неба комета,
Но играющий в башне священной не спит и не слышит.

Там на большой высоте повторяется голос пропевший.
Все встречаются снова смеясь на большом расстоянье.
Точно зимнее солнце больное сквозь лес облетевший
В отдалении видит покинутый сон мирозданья.

Я забыл имена, я уснул посредине дороги,
Молча желтую шляпу снял древний каштан надо мною,
Солнце долго прощаясь стояло на синем пороге
И ушло, показавшись над холодом красной луною.

На траве излучается иней. Как в будущем мире,
Сквозь туман отдаленные трубы поют на вокзале.
Я давно Тебя видел уснувшей в зеленом эфире,
Было много народу и звезды горели в курзале.

Плыл на розовом небе таинственный флаг охлажденья,
Отдаленная музыка в гладкое море вливалась,
Где-то в воздухе чистом (казалось то плакал младенец).
Отдаленное пенье пустого трамвая рождалось.

Я тогда уже понял, что мало мне вечности будет
Чтоб обдумать, какой был над морем таинственный вечер,
В ожидании снега смеялись и морщились люди,
И газетчик о смерти кричал у подъезда аптеки.