Готовя частушки к печати, Есенин провел определенную систематизацию материала, часть его сгруппировал тематически («Девичьи (полюбовные)», часть — по формальным признакам («Прибаски», «Страданья»).
Поэт собирал или, во всяком случае, подготовил для публикации в газете частушки наиболее выразительные, связанные с важными жизненными реалиями. Не случайно многие варианты этих четверостиший были широко распространены в России не только в годы их записи, но и раньше, и позже, бытуют они и в наше время.
Например, один из вариантов «есенинской» частушки «Пускай хают нас, ругают…» (с. 336) был записан в Тверской губернии еще в 1902 году:
Нас и хают и ругают,
А мы хаены живем,
Мы и хаены-отчаянны
Нигде не пропадем.
(Симаков В. Сборник деревенских частушек… Ярославль, 1913, стб. 198; далее — Симаков).
Прошло почти столетие, но частушка не умерла. В несколько измененном виде она живет ныне в Московской области:
Тещу хают и ругают,
А мы хаянны живем.
Мы и хаянны — отчаянны!
Нигде не пропадем!
(Частушки от Светланы Калугиной. — Газ. «Вечерняя Москва», 1997, 12 февр., № 34, с. 8)
В Тверской губернии в 1911 г. пели такой вариант четверостишия «Наши дома работа́ют…» (с. 323):
Наши дома работа́ют,
Мы во Питере живем;
От нас денег ожидают,
Мы в опорочках идем.
(Симаков, стб. 549)
На Урале в 1913–1916 годах частушка «Милая сестрица…» (с. 321) звучала по-иному:
Дорогой родитель мой,
Давай поделимся с тобой:
Тебе — соху, борону,
А мне — чужую сторону.
(Дореволюционный фольклор на Урале, Свердловск, 1936, с. 171)
К 1909–1913 годам относятся записи варианта частушки «Маменька ругается…» (с. 319) в Вологодской, Ярославской и Архангельской губерниях:
Маменька ругается —
Куда платки деваются,
А того не догадается,
Что милый утирается.
(Симаков, стб. 622)
Иной вариант той же частушки бытовал шесть десятилетий спустя, в 1973 году, в Ленинградской области:
Маменька ругается:
— Куда платки деваются? —
Она не догадается:
Милый утирается.
(Молдавский Д. За песней, сказкой, одолень-травой. Л., 1975, с. 107)
Записанное Есениным четверостишие «Скоро, скоро Троица…» (с. 321) имело хождение в Северном крае в 1912–1913 годах в таком виде:
Скоро, скоро Троица,
Березки понакроются,
Милый с городу приедет —
Сердце успокоится.
(Князев В. Избранные частушки Северного края. Л., 1936, с. 50)
По-иному звучала частушка в 1941–1945 годах на привалах среди воинов 3-го Белорусского фронта:
Скоро, скоро Троица,
Зеленый лес покроется.
Скоро немцев разобьем,
Сердце успокоится.
(Частушки в записях советского времени. М.; Л.; Наука, 1965 (Памятники русского фольклора), с. 364)
В 1927 году в московском издательстве «Современные проблемы» вышел сборник «Частушки родины Есенина — села Константинова. Собрали Е. и А. Есенины». Книга прибавила к есенинской публикации большое число бытовавших в Константинове частушек. Были среди них и лирические миниатюры, представлявшие собой варианты опубликованных поэтом. В частности, такие:
«С гор потоки, с гор потоки…» (с. 318) —
С гор потоки, с гор потоки,
С гор холодная вода.
Насмеется дрянь мальчишка,
А хороший никогда.
(Частушки родины Есенина…, с. 34)
«Милый пишет письмецо…» (с. 319) —
Милый пишет письмецо:
— Ты носи мое кольцо.
А я ему напишу:
— Распаялось, не ношу.
(Там же, с. 36)
«Милая подруженька…» (с. 319) —
— Ой, ты мила‹я› моя,
Чем ты набелилася?
— Я коровушку доила,
Молочком умылася.
(Там же, с. 32)
В газетной публикации частушки, входившие в раздел «Страданья», печатались в виде четверостиший. В сборнике «Частушки родины Есенина…» раздел «Страданье-любовь» состоял из двустиший. Здесь также были другие редакции записанных поэтом частушек:
«За страданье…» (с. 327) —
Мамка броня, мамка броня,
Побить хочет, не догоня.
(Частушки родины Есенина…, с. 12)
«В небе звездам…» (с. 328) —
Много звездов, нету счета,
Всех любить нету расчета.
(Там же, с. 11)
«По заре…» (с. 330) —
На заре далеко слышно:
Чья-й-то пара гулять вышла.
(Там же, с. 13)
И в наши дни частушки, записанные Есениным, в разных вариантах бытуют в Рязанской области. Вот несколько четверостиший (сообщено Е. А. Самоделовой):
«Я плясала, топала…» (с. 321) —
Читать дальше