Сергей Есенин - Том 6. Письма

Не употребляй спиртн <���ых> напитков. Страшный вред здоровью и благополучию . ~ проповедую . — Отчетливо саркастический оттенок этих слов, возможно, связан с нравоучениями, которые Есенину приходилось слышать от членов своей новой семьи. Ср.: «Дай Бог, чтоб <���…> С. А. действительно постарался исполнить то, что он мне обещал. Помни, помни, Соня, что вино всегда яд , а для него тем паче . Помни, чем это грозит ему, не шути этим. И если нет воли, то лечи непременно» (из письма О. К. Толстой к дочери от 3 авг. 1925 г. — ГМТ, ф. С. А. Толстой-Есениной; выделено автором).

245. И. М. Касаткину . 21 октября 1925 г. (с. 226). — Есенин 5 (1962), с. 211–212.

Печатается по автографу (ИМЛИ).

Одно отделано — «Неуютная», два совершенно новых . — Имеется в виду стихотворение «Неуютная жидкая лунность…», опубликованное в Бак. раб., 1925, 25 мая, № 115, а также стихотворения «Вечером синим, вечером лунным…» и «Мелколесье. Степь и дали…», опубликованные в Кр. ниве, 1925, № 50, 6 дек.

246. П. И. Чагину . 8 ноября 1925 г. (с. 227). — Есенин 5 (1962), с. 212.

Печатается по автографу (частное собрание, г. Москва).

Martel, финь — марки коньяка.

247. С. А. Толстой-Есениной . До 26 ноября 1925 г. (с. 227). — НЖ, 1972, кн. 109, с. 164 (публ. Г. Маквея).

Печатается по автографу (ГЛМ). На обороте записки рукой адресата указано, очевидно, по памяти: «Собирался в Константиново в XI 1925 г.»

Датируется по содержанию: с 26 нояб. 1925 г. Есенин находился на лечении в клинике.

248. П. И. Чагину . 27 ноября 1925 г. (с. 228). — Есенин 5 (1962), с. 213–214.

Печатается по автографу (собрание С. С. Демиденко, г. Калуга).

Пишу тебе из больницы . — До 21 дек. 1925 г. Есенин находился в клинике 1-го Московского государственного университета.

С удовольствием вспоминаю Вартапетова и Мезерницкого …— Е. Л. Вартапетов и И. Г. (или Н. Г.) Мезерницкий, бакинские врачи, вероятно, лечившие Есенина в связи с его заболеванием в первой половине мая 1925 г.

… избавиться кой от каких скандалов . — Имеется в виду инцидент в вагоне поезда в сент. 1925 г. Возвращаясь из Баку, Есенин в нетрезвом состоянии оскорбил дипкурьера А. Рога, и тот подал на поэта в суд (см. наст. изд., т. 7, кн. 2).

Как вспоминал В. Ф. Наседкин, «Есенин волновался и искал выхода.

Это обстоятельство использовала Екатерина.

Есенин около 20 ноября ночевал у своих сестер в Замоскворечье.

— Тебе скоро суд, Сергей, — сказала Екатерина утром протрезвевшему брату.

Есенин заметался, как в агонии.

— Выход есть, — продолжала сестра, — ложись в больницу. Больных не судят. А ты, кстати, поправишься.

Есенин печально молчал. Через несколько минут он, словно сдаваясь, промолвил:

— Хорошо, да… я лягу.

А через минуту еще он принимал решение веселей.

— Правда. Ложусь. Я сразу покончу со всеми делами.

Дня через три после описанного разговора Есенин переехал в психиатрическую клинику. Ему отвели светлую и довольно просторную комнату на втором этаже. В окна глядели четкие прутья предзимнего сада» (Восп.-95, с. 497–498).

… пошлю всех в кем …— Т. е. пошлю к е… матери.

… и, вероятно, махну за границу . — Намерение не осуществилось.

Там и мертвые львы красивей, чем наши живые медицинские собаки . — Здесь обыграны слова из Библии: «Кто находится между живыми, тому есть еще надежда, так как и псу живому лучше, нежели мертвому льву» (Еккл. IX, 4).

Ведь его <���Павла Первого> теория очень схожа с проблемами совр <���еменных> психиатров . — Речь идет скорее не о «теории», а о повседневной практике обращения Павла I со своими подданными: «За одно неправильное поднятие ноги, за ошибку в команде наказывались офицеры и генералы арестом, казематом крепости. <���…> Арест был таким обычным явлением, что о нем никто и не думал, и все привыкли к протяжному сиповатому крику: „Под арест его!“» («Бюллетени литературы и жизни», М., 1913, № 6, нояб., с. 359; в обзоре книг «Новое о Павле I и его режиме»).

Карьера не талант и не знание . — Имеется в виду, вероятно, необоснованное продвижение по службе во время царствования Павла I. Как писал граф Федор Головкин, «безусых юношей производили в генералы, а жезл фельдмаршала, который до тех пор приобретался лишь на поле брани, вручался теперь на смотрах. <���…> Однажды, когда князь Репнин во время смотра хотел выразить свое мнение о чем-то, император сказал ему: „Фельдмаршал, вы видите эту выстраивающуюся гвардию? В ее составе 400 человек, а мне стоит сказать только одно слово и все они будут фельдмаршалами“» (в его кн. «Двор и царствование Павла I», пер. с франц. М.: Сфинкс, 1912, с. 142).