Сергей Есенин - Том 6. Письма

— Как тебя зовут? — спросил я.

— Ашот.

— Кто твой отец?

— Сапожник!

— Что же ты можешь делать?

— Все! — не задумываясь, ответил Ашот.

— Ну, например?

— Могу приготовить обед… вымыть пол… отнести белье прачке… налить керосин в лампу… купить что надо в лавочке… А еще… а еще могу петь!

— Петь? — радостно воскликнул Есенин. — Так это же самое главное!

И, взяв мальчика за локти, поднял его с земли и расцеловал.

Так началась у них дружба, которая продолжалась несколько месяцев и в которой было много и смешного и трогательного. <���…>

Днем, а часто и ночью, я оставлял их вдвоем, уходя работать в редакцию.

Ашот, по моему распоряжению, ни на минуту не оставлял Есенина, даже если тот уходил в город, а вечером рассказывал мне — что произошло за день.

Сергей постоянно повторял, что лучшего товарища ему не нужно и что он первый раз видит такого неутомимого певуна, вечно занятого каким-нибудь делом — то мастерит свистульку из катушки для ниток, то клеит змея, то из старого ножа делает кинжал.

Ашот, как всякий тифлисский мальчишка, говорил на трех языках и поэтому был очень полезен во время прогулок по городу, так как Есенин часто затевал разговоры с прохожими.

Через полмесяца вернулась жена и взяла хозяйство в свои руки. Мы зажили вчетвером. У Ашота дома была огромная семья. Мы устроили его у себя, и он спал на балконе» (Вержбицкий, с. 25–26).

Во всех сохранившихся письмах Вержбицкого Есенину так или иначе упоминается об «Ашоте»-Жоржике: «Жоржик — великолепие. Пишет по-армянски длиннющие стихи, требует от Зоси, чтобы она их перевела, и мечтает о колоссальных гонорарах» (18 дек.; Письма, 261); «У Жоржика масса забот: он должен одновременно — жарить отбивные котлеты и танцевать лезгинку. А если в этот момент кто-нибудь вмешается, то он тут же споет колыбельную песню» (после 18 дек.; Письма, 262); «И я, и Зося, и Жоржик усиленно просим тебя вернуться в Тифлис. Прямо к нам» (до 7 янв. 1925 г.; Письма, 270) и др.

Не дождавшись ответа Есенина на письма Вержбицкого, Жоржик написал Есенину сам (19 янв. 1925 г.):

«Дорагая дадя Сирёж <���…> дадя Коля тебе написал писмо что прижай, ты ответ писма не написал, втарой раз я и дадя Коля дали тилиграму, что немедлина прижай — Вержбицкыму, опит ты нам ответ ни написал, потаму на тебе обидилис. Мы патаму пишим писмо, что кто-то <���…> сказал, что Сирёжа живет плахом комнате, Сирёжи скучно. <���…> ему холодна <���…> и вот патаму тебе хотим, что ти здес была. <���…> будет тебе харашо для твой работы» (Письма, 267; орфография подлинника сохранена).

См. также пп. 198, 207, 214 и коммент. к ним.

195. А. А. Берзинь . Декабрь 1924 г. — начало 1925 г. (с. 197). — ЛР, 1965, 1 окт., № 40, с. 17 (публ. Б. М. Шумовой).

Печатается по автографу (ГЛМ). Окончание письма не обнаружено.

Датируется по содержанию. Является ответом на неизвестное письмо адресата.

… простите, что не писал Вам . — Предыдущее письмо А. А. Берзинь было написано Есениным 21 окт. 1924 г. (см. п. 182).

… меня спросили, что это за женщина …— Речь идет о «мисс Оль» (О. Кобцовой). Подробнее о ней — в коммент. к п.194.

Как с отцом? — Имеется в виду И. Вардин.

Совсем как в опере «Кармен» …— Опера Ж. Бизе по новелле П. Мериме. Упоминается здесь, скорее всего, по ассоциации с семьей контрабандистов, членом которой была «мисс Оль». На этой фразе письмо обрывается.

196. П. И. Чагину . До 21 января 1925 г. (с. 197). — Хроника, 2, 325, в составе цитаты из воспоминаний Л. И. Повицкого «Сергей Есенин» (РГБ).

Печатается по указанным воспоминаниям. Подлинник телеграммы неизвестен.

Датируется по источнику текста с учетом авторской даты в беловом автографе стихотворения «Капитан Земли» («17 январь»).

Обстоятельства подачи этой телеграммы описаны Л. И. Повицким: «Как-то раз наступила у Есенина пора безденежья, между тем ему срочно понадобилась сумма в сто рублей. Это была для того времени порядочная сумма. Мы думали-гадали, где добыть деньги, как вдруг Есенин воскликнул:

— Я протелеграфирую Чагину.

И он мне прочел тут же составленную телеграмму <���следует ее текст>. Дня через два деньги были получены. Я напомнил Есенину о данном им Чагину обещании.

— Сегодня напишу и вышлю.

И в самом деле вечером он мне прочел стихотворение. Я очень был огорчен: стихотворение сырое, недоработанное, с явной печатью торопливости. Такое стихотворение печатать нельзя. Я осторожно посоветовал ему:

— А ты не спеши, дай ему полежать, может быть, найдешь еще другие слова о Ленине.