Михаил Херасков - Собрание сочинений

Когда сiе Сагрунъ лукавствуя вѣщалъ,
Развратъ и паче въ немъ духъ звѣрскiй возмущалъ;
Обвившись вкругъ него, коварство разтравляетъ,
690 Сумбеку взору онъ кровавому являетъ,
Котора, жалуясь на строгости Небесъ,
Ходила въ горести подъ тѣнiю древесъ;
И съ нѣжностью своей имѣющая споры,
Гдѣ жилъ Османъ, туда бросала смутны взоры.
695 Примѣтивый Сагрунъ страданiе сiе,
Вѣнчаннымъ поставлялъ желанiе свое,
И рекъ Осману онъ: я долгъ и дружбу помню;
Пойду, и важныя намѣренья исполню:
Заставлю гордою Сумбеку меньше быть,
700 Тебѣ престолъ отдать, Алея позабыть!
Идетъ, и хитрости вокругъ его летаютъ,
Онѣ льстеца сего орудiемъ считаютъ;
Во рабскомъ образѣ представили его,
Покорность на челѣ являя у него.
705 Съ лукавствомъ внутреннимъ къ Сумбекѣ онъ подходитъ,
И рѣчь съ ней о любви Османовой заводитъ.
Такъ Евву льстивый змiй въ Едемѣ соблазнялъ,
Когда ее вкусить познанiй плодъ склонялъ.
Прилично ли, онъ рекъ, что здѣсь какъ плѣнникъ низкiй,
710 Подъ стражей держится безвинно Князь Таврискiй,
Сей Князь, который сталъ за то одно гонимъ,
Что онъ любилъ тебя, что онъ тобой любимъ?
Всѣ сжалились надъ нимъ, мы плачемъ, плачутъ стѣны;
Онъ страждетъ, ни вражды не зная, ни измѣны;
715 И любитъ онъ тебя!… Но мы оставимъ то.
Подумай, Крымъ теперь въ отвѣтъ намъ скажетъ что?
Османа заключивъ, мы Крымскiй родъ поносимъ;
А помощи отъ нихъ въ напасти общей просимъ;
На чтожъ она теперь? Здѣсь царствуетъ Алей;
720 Османъ кончаетъ жизнь, кончаетъ какъ злодѣй!
Умолкъ…. и рѣчь сiя Царицѣ гордой льстила,
Она и выговоръ совѣтомъ добрымъ чтила;
Хотѣла за любовь обиженною быть,
И стать заставленной невѣрнаго любить.
725 Но кроя нѣжну страсть, котора грудь терзала,
Сумбека хитрому наперснику сказала,
Сказала Сагруну, всемъ сердцемъ возстеня:
Ахъ! льзя ли вѣрить мнѣ, что любитъ онъ меня?
Не сей ли льстецъ меня на тронѣ обезславилъ?
730 Не онъ ли въ Тавръ отсель любовницу отправилъ?
Не явенъ ли его изъ града былъ побѣгъ?
Мной! мной обогащенъ! меня онъ пренебрегъ….
Сумбека залилась при сихъ рѣчахъ слезами.

Сагрунъ вскричалъ: Османъ во вѣки будетъ съ нами:
735 Невѣрность скорую всегда прiемлетъ казнь,
Эмира, позабывъ Османову прiязнь,
Съ его сокровищемъ въ Россiю убѣжала;
Увы! тебѣ въ любви она не подражала!
Османъ раскаялся! Я самъ то прежде зрѣлъ,
740 Что онъ обманщицу Сумбекѣ предпочелъ.
Но се идетъ Османъ; онъ самъ тебѣ докажетъ,
Какъ любитъ онъ тебя, и что онъ мыслитъ, скажетъ;
Скрывается Сагрунъ, извергнувъ сладкiй ядъ.
Сумбека бросила къ Осману нѣжный взглядъ:
745 Печали на челѣ, въ ланитахъ блѣдностъ видитъ,
И прежни строгости Сумбека ненавидитъ;
Клянетъ суровые свои поступки съ нимъ:
Теперь не онъ предъ ней, она винна предъ нимъ.
Казалось, вкругъ нея летали смертны тѣни,
750 Мутится взоръ ея, дрожатъ ея колѣни;
У ней на памяти нощныхъ видѣнiй нѣтъ,
Забвенъ, забвенъ Алей, забвенъ и цѣлый свѣтъ.

Но мнѣ представились въ сей рощицѣ прiятной,
Печальны слѣдствiя любви, любви развратной:
755 Тамъ прелесть видима, притворство, лесть, обманъ,
Сумбека чувствуетъ, ихъ чувствуетъ Османъ;
Колѣни сей пришлецъ Сумбекины объемлетъ:
Она раскаянью любовникову внемлетъ,
И снова пламенной любовiю горитъ.
760 Османъ, лiющiй слезъ потоки, говоритъ:
Увы, не стою я Сумбекиной прiязни,
Прощенья не хочу, хочу жестокой казни!…
Сумбека, во слезахъ взирая на него,
Поверглась въ томныя объятiя его:
765 Живи! Османъ живи! стоная возопила;
Лобзанiемъ сей миръ съ Османомъ подкрѣпила.
Увы! виновна я и тѣмъ, она рекла,
Что въ ревности тебя унизить я могла;
Забудемъ, что была на свѣтѣ семъ Эмира;
770 Уронъ твой замѣнятъ: я, тронъ мой и порфира.

Сумбекины слова какъ будто разумѣлъ,
Казалось, воздухъ весь въ то время возшумѣлъ,
Развраты, въ вѣтвiяхъ которые скрывались,
Кругомъ любовниковъ летая извивались,
775 И разплывалися у нихъ въ сердцахъ они:
Въ томъ хладъ произвели, въ Сумбекиномъ огни.
Возможноль чаять имъ судьбины въ мiрѣ лестной?
Земной любви они искали, не небесной!
Съ Эмирой вмѣстѣ быть, неволи избѣжать,
780 Османъ являетъ видъ Сумбеку уважать;
Любовью пламенной къ нему Сумбека тлѣя,
Личину нѣжности имѣла для Алея;
Условились они согласiе таить,
Доколь настанетъ часъ Алея истребить.
785 Невинная любовь свѣтильникъ погасила,
И грудь Сумбекину слезами оросила,
Крилами встрепетавъ, сокрылась отъ нее,
Ломаетъ въ воздухѣ орудiе свое.
Вѣщаютъ: слышалось во древесахъ стенанье,
790 Сумбекино когда услышали желанье.
Алей во Царскiе чертоги возвращенъ,
У края пропасти былъ взоромъ обольщенъ.
Царица льститъ ему, но льститъ и ненавидитъ;
Невинность скоро зла конечно не увидитъ.
795 Когда Алей Казань къ покорству призывалъ,
Свiяжскъ измѣною его подозрѣвалъ [9] Зд ѣсь означается время, о которомъ упоминается въ первой пѣсни о Алеевой измѣнѣ. .
Въ Москву отправилъ вѣсть, молвою излiянну.
И время пренести мнѣ лиру къ Iоанну!