Николай Языков - Стихотворения

Готова сказка! Весел я, спокоен.
Иди же в свет, любезная моя!
Я чувствую, что я теперь достоин
Его похвал и что бессмертен я.
Я совершил нешуточное дело,
Покуда и довольно. Я могу
Поотдохнуть и полениться смело,
И на Парнасе долго ни гу-гу!

Сидит Людмила под окном,
Часы вечернего досуга
С ней делит старая подруга,
И рассуждают — о пустом:
О жизни будущего века,
О мнимой младости своей,
О воспитании детей,
О прегрешеньях человека
И злой политике чертей.

Как сон души благочестивой,
Беседа женская тиха,
Когда без чувства, без греха
Язык болтает неленивый;
Но речи смелые летят,
Они решительны и громки,
Когда от сердца говорят
Ребра Адамова потомки.

"Ax боже мой! что вижу я!
Душа пугается моя,
Какими страшными толпами
Идут студенты! И куда?
Ей-богу, вольность им беда
С их удалыми головами.
О! будь я ректор! Я б дала
Поступкам их другую славу;
Их отвращала б ото зла
И не пускала б за заставу…
Смотрите: что у них в руках!
Вино и трубки!!" — так судила,
С душой на стареньких устах,
Религиозная Людмила;
Так непонятлив женский взор,
Так суеверная старуха
Мечтает видеть злого духа,
Глядя на светлый метеор!

Идут студенты. Неба своды
Сияют мирною красой:
Богам любезен пир свободы,
И просвещенной и живой!
Сыны ученья и забавы
Небрежно, весело идут;
Вперед! вперед! Вот у заставы,
Где строго что-то берегут
Игрушки мнительной державы.

Чу! за границей городской
Гремят студентские напевы:
Их не поет старик плохой,
Их не поют плохие девы;
Но их поэзия мила
Душе чувствительной и вольной,
Как шум веселости застольной,
Как вдохновенные дела.

Туда, где Либгарт домовитый
На лоне старческих отрад
Проводит жизненный закат
Своей души незнаменитой,
Где обольстительно шумят
Пруда серебряные воды
И, сладостный певец природы,
В тени раскидистых ветвей
Весенний свищет соловей;
Где, может быть, в минувши годы
Сражались рыцари мечей,
Громили чухон-дикарей,
И, враг тиранства благородный,
Отчизне гордо изменя,
Садился Курбский на коня,
С душой высокой и свободной! —
Туда идут, рука с рукой,
Отважно, громко восклицая,
Студенты длинною толпой;
И с ними Бахус удалой!
И с ними радость удалая!

У прохладительной воды,
Пред домом старца-господина,
Есть полукружная долина.
Дерев тенистые ряды —
Ровесники ливонской славы —
Высоки, темны, величавы,
Кругом, как призраки, стоят.
И на лужайке аромат,
И струй веселое плесканье,
И легкий шепот ветерков,
И трепетание листов,
Там всe — душе очарованье
И пища девице стихов.

Сюда веселость молодая
Пришла на дружественный пир.
О вольность, вольность, ангел рая,
Души возвышенной кумир!
Ты благодетельна, ты гений
Великих дел и вдохновений;
Святая, пылкая! с тобой
Нет в голове предрассуждений
И нет герба над головой.

Как милы праздники студентов!
На них приема нет чинам,
Ни принужденных комплиментов,
Ни важных критиков, ни дам;
Там Вакх торжественно смеется,
Язык — не гость и либерал,
Сидишь, стоишь — покуда пьется
И пьешь — покуда не упал.

Смотрите: вот сошлися двое!
Бутылки верные в руках,
И видно чувство неземное
В многозначительных очах.
Стекло отрадно зазвенело,
Рука с рукой переплелась,
И в души сладость полилась
Струeй шипучей и веселой.
И взоры блещут, как огонь,
Лицо краснеет и пылает,
Бутылки прочь — и упадает
Ладонь горячая в ладонь.
Вот величаво и свободно
Уста слилися: раз, два, три
(Не так целуются цари
В часы их радости негодной!).
Свершив приятельский обряд,
Они с улыбкой упованья
Один другому говорят
Свои фамильные названья.

Великолепная картина!
Отрада слуху и очам!
Иной гуляет по холмам
И дружно пьет чужие вина:
В устах невнятные слова,
И руки трепетные машут,
И ноги топают и пляшут,
И без фуражки голова!
Вот он стоит — и взором ищет
Неопустелого стекла,
К нему несется как стрела,
И улыбается, и свищет.

Другой, подъемля к небу взгляд,
Свою бутылку допивает,
Ее колеблет и бросает
К жилищу ратсгофских {2} наяд;
Она летит — она упала
На лоно светлого пруда,
И серебристая вода
Запенилась и засверкала.