Александр Блок - Том 1. Стихотворения 1898-1904

Не я, бедняк, рожденный средь утрат,
Исчезну навсегда, и не меня, я знаю,
Кого возлюбленным зовешь ты, Меценат,
Предаст забвенью Стикс, волною покрывая.

Уже бежит, бежит шершавый мой убор
По голеням, и вверх, и тело человечье
Лебяжьим я сменил, и крылья лишь простер,
Весь оперился стан — и руки, и заплечья.

Уж безопасней, чем Икар, Дэдалов сын,
Бросаю звонкий клич над ропщущим Босфором,
Минуя дальний край полунощных равнин,
Гетульские Сирты окидываю взором.

Меня послышит Дак, таящий страх войны
С Марсийским племенем, и дальние Гелоны,
Изучат и узрят Иберии сыны,
Не чуждые стихов, и пьющий воды Роны.

Смолкай, позорный плач! Уйми, о, Меценат,
Все стоны похорон, — печали места нету,
Зане и смерти нет. Пускай же прекратят
Надгробные хвалы, не нужные поэту.

Открою ль, дерзновенный,
Названье девы милой?
За власть над всей вселенной
Назвать ее нет силы!

Прославим в песнях страстных,
В веселой шумной пляске
Поток кудрей прекрасных,
Любовь мою, как в сказке!

Причуды все прелестной
Давно мне только в сладость!
Захочет — жизнь небесной
Отдам, — а в сердце радость!

Прекрасная не знает,
Что я люблю так жарко…
Пускай душа сгорает
В ее незнаньи ярко!

Любовь моя — порука,
Что имя я лишь знаю!
За имя в смертных муках
Окончить жизнь желаю!

В этой мрачной гробнице,
О, дайте мне отдохнуть!
Милая роза — денница,
Приди о милом вздохнуть…

Рейн — чудесная река,
Хоть не очень широка.
Берега полны вином,
Полон пивом каждый дом,
Замки видны вдалеке,
Немки бродят налегке,
Ждут прекрасных женихов
И гоняют пастухов.
Скалы мрачные висят,
Немцы гадостью дымят,
Лёрлей нежная сидит
И печально так глядит,
Как победная Денкмаль
Кулаком грозит французу
И Термаль пускает в Узу.

Пойдем купить нарядов и подарков,
По улице гуляя городской.
Синеют васильки, алеют розы ярко,
Синеют васильки, люблю тебя, друг мой.

Вчера в мой дом Владычица явилась
В одежде, затканной прекрасно и чудно́,
И, указав на складки, где таилось
Мое дитя, сказала: «Здесь оно».
Скорей идти я в город снарядилась
Купить наперсток, нитки, полотно.
Пойдем купить нарядов и подарков,
По улице гуляя городской.

Владычица! Я лентами цветными
Расшила колыбель обещанной Твоей,
Пусть бог дарит звездами золотыми,
А мне дитя всех звезд его милей!
«Что́ делать мне с полотнами большими?» —
«Приданое для дочери моей».
Синеют васильки, алеют розы ярко,
Синеют васильки, люблю тебя, друг мой.

Ей платье и убор приготовляя,
К реке спешите полотно обмыть,
Ее убор богато расшивая,
Хочу его цветами нарядить.
«Ребенка нет! Что́ делать? — Для меня я
Прошу вас полотняный саван сшить».

Пойдем купить нарядов и подарков,
По улице гуляя городской,
Синеют васильки, алеют розы ярко,
Синеют васильки, люблю тебя, друг мой.

Права русского исторью
Уподоблю я громам,
Что мешают мне на взморье
Уходить по вечерам.

Впереди ж (душа раскисла!)
Ждет меня еще гроза:
Статистические числа,
Злые Кауфмана глаза…

Мая до двадцать второго
Не «исхичу я из тьмы»
Имя третьекурсового
Почитателя Козьмы.

· · · · ·
Швейцар, поникнув головою,
Стоял у отпертых дверей,
Стучал ужасно булавою,
Просил на водку у гостей…
· · · · ·
Его жена звалась Татьяна…
Читатель! С именем таким
Конец швейцарова романа
Давно мы с Пушкиным крестим.
Он знал ее еще девицей,
Когда, невинна и чиста,
Она чулки вязала спицей
Вблизи Аничкова моста.
Но мимо! Сей швейцар ненужный
Помехой служит для певца.
Пускай в дверях, главой недужной
Склонясь, стоит он до конца…
· · · · ·
Итак… В гостиной пышной дома
Хозяйка — старая корга —
С законом светским незнакома,
Сидела, словно кочерга…
Вокруг сидели дамы кру́гом,
Мой взор на первую упал.
Я не хотел бы быть супругом
Ее… Такой я не видал
На всем пути моем недальном…
Но дале… Около стола,
Склонясь к нему лицом печальным,
Она сидела… и ждала…
Чего? Ждала ли окончанья,
Иль просто чаю, иль… Но вот
Зашевелилось заседанье:
В дверях явился бегемот…
· · · · ·
Какого пола или званья —
Никто не мог бы отгадать…
Но на устах всего собранья
Легла уныния печать…
· · · · ·
И заседанье долго длилось,
Лакеи чаю принесли,
И всё присутствие напилось
Питьем китайския земли…
К чему ж пришли, читатель спросит.
К чему? Не мне давать ответ.
Девятый вал ладью выносит,
Уста сомкнулись, и поэт
Умолк… По-прежнему швейцара
На грудь ложилась голова…
Его жена в карете парой
С его кузеном убегла.